Когда мы вошли в ресторан, повар принес нам кофе.
— Выглядите совсем измученным, — заметил он. — Кто-то плохо с вами обошелся?
— В некотором роде, — ответил я. — В горах становится холодно.
— Отряд Бэрроуза проезжал мимо. Они везли тело убитого.
— Ну и что? Должно быть, они попали в неприятную историю.
— У них такой вид, будто их били и в них стреляли. И чем только занимается нынешняя молодежь! Шляются без дела, неугомонные, никак не могут успокоиться! Им бы лучше заняться какой-нибудь домашней работой.
В ресторане я встретил знакомые лица, а также несколько неизвестных. В большинстве это были шахтеры, горнорудное дело в этих краях развивалось.
Сидя за столом, я вытащил из кармана завещание и передал Джанет. Она прочитала его, и на ее глазах появились слезы.
— Это похоже на него, — сказала она. — Я никогда не верила, что он лишит меня наследства.
— Половина ранчо в любом случае принадлежала тебе.
Потом мы некоторое время ели молча, одни люди выходили из ресторана, другие появлялись. Полагаю, каждый из нас в тот момент думал о том, что делать дальше. Во всяком случае, меня волновало это.
Теперь я мог спокойно отправляться в горы. Но не успел я подумать об этом, как тут же вспомнил, что для этого сейчас наступают совсем неподходящие времена — зима на носу. Придется горам подождать меня до следующего года. Тогда остается Финикс, тот городок в Аризоне, название которого дал англичанин, Даррел Даппа.
Финикс, как птица, в честь которой его назвали, восстал из пепелища древнего города, построенного Хоокамом или подобными ему людьми. Там тепло и приятно, этот город — прекрасное гнездышко для одинокого странника, которому нужно пережить холодные месяцы.
— Ты будешь работать на ранчо? — поинтересовался я.
— Конечно. Мне нравится это место. И труда я не боюсь. Потребуется, правда, еще пара хороших крепких рук. — Она глянула на меня своими голубыми глазами. — А ты?
— Я ехал мимо, и вот очутился здесь. Остается попрощаться с горами, покончить с байками обо мне и продолжить свой путь.
Она посмотрела мне прямо в глаза, а потом тихо сказала:
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
Ни одна женщина никогда раньше мне такого не говорила.
И я испугался. Глядя на нее, я произнес чуть ли не заикаясь:
— Мэм, мне бы очень хотелось остаться, но я не хочу вам надоедать. Я мало общался с женщинами. Я просто «дрейфую» по стране и знаю толк лишь в лошадях, коровах и горах…
Она положила свою руку на мою.
— Мистер Проезжий, я хочу, чтобы ты остался. Я хочу, чтобы ты никогда не уезжал.
На некоторое время я лишился дара речи. Кто я такой, чтобы заслужить ее расположение?
— Ладно, — согласился я, — здесь вокруг так много высоких гор…
— А когда ты пожелаешь уйти, — добавила она, — если пожелаешь, я пойду с тобой.
Мы все обговорили и решили пожениться в Пэррот-Сити, а потом уехать на ранчо.
Вот так оно и случилось. Я отвел ее в гостиницу, отправился в магазин и оделся в новое с ног до головы. Я купил себе готовый костюм. В городе не было портного, но я все равно никогда не шил свои вещи у портного. Честно говоря, раньше никогда не носил костюма. В детстве мне, мальчишке, отец купил как-то костюм, и я надевал его в особых случаях, например когда семья шла в церковь.
Когда я вышел из магазина, держа покупки под мышкой, на улице встретил Мэтти. Она стояла одна, и ветер слегка развевал ее волосы.
— Мэтти, — сказал я, приближаясь к ней, — чем вы сейчас намерены заняться?
— Миссис Холлируд арестовали.
— Я знаю.
— Она собиралась отравить вас. Я не хотела, чтобы это случилось. Вы — хороший человек.
— У вас есть деньги, Мэтти? Помните, мы с вами — друзья.
— У меня нет ничего. Они все забрали, хотя там была небольшая сумма.
Помимо карманных денег у меня по-прежнему оставалась тысяча двести долларов. Я купил себе дорогой костюм, заплатив за него пятнадцать долларов. Я полез в карман джинсов и вытащил сотню.
— Я не могу их взять.
— Мы друзья, Мэтти. Отправляйтесь куда-нибудь, начните новую жизнь. У вас получится. Просто верьте в себя.
Она взяла деньги.
— Спасибо, мистер Проезжий. Я этого не забуду.
— Не беспокойтесь.
Она собралась уходить.
— Мэтти! — позвал я.
Она обернулась.
— Как ваша фамилия?
— Хиггинс, — ответила она, а после паузы добавила: — я Клинч Монтейн Хиггинс.
Мэтти пошла вниз по улице к станции. Она была действительно очень красивой женщиной.
В гостинице я облачился в новый костюм, правда, мне пришлось повозиться с галстуком. Это мне напомнило байку об одном ковбое. Когда ему завязали галстук в первый раз, бедняга не мог пошевелиться два дня. Думал, что его привязали к столбу.
Датчанин отыскал священника, и некоторые горожане собрались вокруг, чтобы стать свидетелями бракосочетания. Накрахмаленный воротничок врезался мне в шею с такой силой, что я чуть не задохнулся, совсем как в тот день, когда меня пытались вздернуть на суку.
Священник принес с собой Библию, и пока он читал из нее, все стояли и слушали. Все оказалось очень просто, я стал женатым человеком, и у меня появилась красивая жена. Пока она разговаривала с женщинами, мы с датчанином запрягли лошадей.
Чалый стоял рядом, готовый отправиться в путь, а я седлал другую лошадь для Джанет. Я подтянул подпругу и обошел ее со всех сторон, когда датчанин коснулся моего локтя.
— Мистер Проезжий? Посмотрите.
Я обернулся. На противоположной стороне улицы стоял Чарльз Пелхэм Клинтон, в белом костюме и шляпе с широкими полями. Он стоял и смотрел на меня.
— Я искал вас, мистер Проезжий, — спокойно произнес он.
— Я здесь, — ответил я.
— Вы меня удивили. От вас я такого не ожидал. Похоже, у вас дар выживания.
Теперь Чарльз Пелхэм Клинтон. Я убил его брата, с моей помощью его планы сорвались, естественно, он явился сюда не для того, чтобы болтать о погоде или политике или даже поздравить меня с венчанием. Хотя, может, он пришел ради этого?
— Я слышал, вы жених, — усмехнулся Клинтон, — обвенчались с Джанет Ле Коди?
— Да.
— Жаль, — продолжал он, — что такая молодая женщина станет вдовой. Но все равно, я должен вас поздравить. По правде говоря, я готов снять перед вами шляпу. — Он поднял руку и поднес ее к шляпе, а когда начал ее опускать, я в него выстрелил.
Датчанин бросился вперед.
— Ты застрелил его! Ты застрелил безоружного…
— Загляните ему в руку, — сказал я.
Клинтон неуклюже лежал на земле, левая рука протянулась вперед, а правая оказалась под ним. В ладони правой руки он сжимал двухствольный «дерринджер» 44-го калибра.
