— И потом ударить меня по голове, как беднягу Ирландца?
— Но это только часть того, что я собираюсь заплатить вам, Морроу!
— Где гарантия, что вы мне заплатите всё?
— Я готов поклясться чем угодно!
— Только, пожалуйста, не говорите мне о клятвах! Я видел, как вы «уговорили» Чарли.
— А какие у вас доказательства?
— Доказательства вы сами напишете на бумаге и вдобавок заверите их собственноручной подписью.
— Тогда вы будете шантажировать меня до самой смерти.
— Нет, я просто передам эти доказательства Тому Аньену, чтобы меня не мучили сомнения в отношении вас!
— А что получу взамен я?
— Возможность бежать из этих краев. Здесь две лошади — ваша и Чарли. Можете взять обеих, можете забрать и свои грязные деньги. Я в них не нуждаюсь. Вы получаете, таким образом, восемь тысяч, двух лошадей и возможность удрать подальше. Вам все еще мало этого?
— А если я не заговорю?
— Я буду жечь вас каленым железом, пока вы не передумаете.
— Не может быть, я не верю, что вы способны на такое!
— Гатри, вы меня плохо знаете. Я ужасно страдаю оттого, что не могу провертеть в вашей тупой башке пару дырок. Так что не тяните, отвечайте быстрее: вы напишете мне всю правду?
— Морроу, я выплачу вам половину стоимости ранчо, если вы отпустите меня…
— Вы думаете, я готов за деньги продать собственную репутацию? Ошибаетесь.
— Хорошо, давайте бумагу. Но вы идиот, причем идиот невероятный, такой идиот, каких я в жизни не видывал!
Джон освободил ему правую руку. Стив взял карандаш и бумагу и принялся было писать, но в этот момент за их спинами раздался голос:
— Ничего не надо писать, Гатри. Мы достаточно слышали и довольно много видели, так что у нас есть полное право повесить вас за все то, что вы натворили. Мы также достаточно слышали и довольно много видели, чтобы снять с вас, Джон Морроу, все подозрения!
Дюк резко повернулся на голос, но единственное, что ему удалось рассмотреть, было холодное сияние лунного света на стволе крупнокалиберного ружья. Сам человек стоял в кустах и был скрыт их тенью, но голос был знаком Дюку. Это был Том Аньен собственной персоной, но не один. За ним стояло еще несколько человек, и к ним поспешно приближалось еще с десяток вооруженных людей.
Дюк поднял высоко над головой руки.
— Том, — произнес он, — выходите и арестуйте меня. Я уже сыт бесконечной борьбой с законом!
— Арестовать вас? — откликнулся Аньен, не опускавший ствол ружья. — А за что я должен арестовать вас? Не существует никаких доказательств вашей вины, Джон Морроу. Просто ребята немножко завелись. Напротив, это мы должны благодарить вас за блистательное окончание дела. Если хотите стать моим заместителем, можете ехать рядом с Гатри, а я присмотрю за ним с противоположной стороны!
Он взял Дюка за руку и крепко пожал ее:
— Но вы — не единственная наша находка в эти несколько минут. Тут есть еще какая-то девушка, она пряталась за стеной. Дюк, я думаю, ей сейчас очень одиноко, и она страшно будет рада видеть вас, сынок!
Дюк издал торжествующий крик и бегом рванулся к Понедельнику.
Мы должны еще добавить, что в старые добрые времена все дамы в Хвилер-Сити были без ума от Дюка, в то время как ковбои терпеть его не могли. Но, после того, как они с Салли обвенчались, картина резко переменилась, и мужчины с радостью водили компанию с Дюком Морроу, а дамы не могли удержаться и не позлословить при случае на его счет. Они готовы были забыть все его пресловутые преступления против закона, но никак не могли простить, что он привел сюда женщину, которая, словно тень, повсюду сопровождала красу и гордость их замечательного города.
Аньен (англ. onion) — лук, луковица.
Дюк (англ. duke) — герцог, а также — на сленге — кулак, рука.
