Борласс не сказал ни слова. Несколько времени он молчал, сперва от удивления, а потом вследствие того, что собирался с мыслями, чтобы объяснить двойную тайну.
Убитый человек был жив и стоял перед ним, в то время как его убийца, который должен был находиться здесь, — отсутствовал.
— Что же это значит?
Он задал себе этот вопрос так тихо, чтобы не слышал ни один товарищ, а особенно Кленси и мулат. Он не обнаружил себя ни движениями, ни голосом перед своими новыми пленниками. Он полагал, что его не узнают переодетым по крайней мере до тех пор, пока это ему требовалось, но это не могло продолжаться долго. Ни время, ни место не позволяли ему обнаруживать себя. По его поведению было заметно, что он замышляет что-то дьявольское.
— Ведите их с собой, товарищи, — сказал он тихо своим людям, — и марш скорее! Нечего здесь делать.
Разбойники это знали так же хорошо, как и их вождь. Рассвело, а за ними могла быть погоня. Надо было спешить туда, где не могли их найти.
Они знали, куда идти по бесплодной равнине, поверхность которой была тверда, как камень, так что на ней не оставалось следа даже от подкованного копыта на быстром скаку. Это-то и давало им безопасность, и именно потому они выбрали себе в этой местности притон.
Они забрали пленных и молча тронулись в путь.
Кленси и Юпитер горячо протестовали, но напрасно. Это было все равно, что обращаться с просьбой к камням. Единственным ответом были пистолеты, наведенные им в головы в сопровождении ругани и угроз убить на месте, если пленники не будут вести себя смирно.
Такова была зверская угроза, которая, вероятно, не осталась бы пустым звуком.
Теперь Кленси понял, как он ошибся, отказавшись от отступления, которое могло бы его спасти, учитывая быстроту его лошади. Правда, Юпитер был бы захвачен, но ведь он и теперь арестант, а быть захваченными обоим вместе не представляло особого интереса.
Кленси быстро окинул взглядом окружавших разбойников, пытаясь найти какой-нибудь промежуток в их рядах.
Тщетная надежда: он видел только суровые взгляды, грозные жесты, направленные на него ружья, пистолеты. Конечно, его умертвили бы тут же без всякой жалости. Необходимо было выбирать между собачьей смертью и покорностью.
Он покорился.
Глава LXXVIII. СТЕПНАЯ КАЗНЬ
Кленси и его спутника немедленно обезоружили. Разбойники отобрали у них все и привязали к седлам ремнями. Один из шайки, оставшийся позади, подъехал и известил, что все готово.
Шайка сейчас же тронулась, направляясь к одинокому дереву, видневшемуся на большом расстоянии на горизонте. Им необходим был маяк на этой высохшей равнине, не сохранявшей на себе никаких следов.
Отъехав немного, Борласс пришпорил лошадь и проскакал шагов двести или триста вперед, взяв с собой полдюжины товарищей.
Эта группа собралась вокруг вождя и внимательно слушала его слова, относившиеся, по-видимому, к пленникам, судя по тому, что он все время оглядывался назад.
Борласс, казалось, сообщал им свой план относительно арестантов. Все узнали об этом не раньше, чем отъехали десять миль.
Вождь остановился и поджидал остальных
Тогда два разбойника подъехали к лошади Кленси, взяли ее за поводья с обеих сторон и повели под прямым углом к тому направлению, которого держалась шайка.
Кленси не мог сопротивляться, потому что руки у него были скручены за спиной, и ноги привязаны к стременам.
Борласс и четыре разбойника ехали сзади. Остальная шайка должна была продолжать свой путь и увести Юпитера.
Вскоре оба отряда удалились друг от друга; большой шел своею дорогой, меньший остановился.
Все немедленно сошли на землю, исключая вождя, который оставался на лошади. Пленник сидел привязанный к седлу, и два разбойника держали его лошадь за поводья.
Четверо остальных, очевидно, по предварительному приказанию, приступили к странной работе, которая, вместе с этим, обнаруживала нечто серьезное. Они начали, по-видимому, копать могилу, но не заступами, как обыкновенно, а копьями и длинными ножами.
Могила тоже была необыкновенной формы: вместо четырехугольника в семь футов длиной, начали копать круглую яму фута два в диаметре.
Они рыли прилежно, сперва ножами, а потом копьями, и выбрасывали комья наружу. Выкопав яму футов пяти глубиной, они молча остановились вокруг нее.
Борласс прервал молчание. Подъехав близко к пленнику и отодвинув на затылок шапку с перьями, он сказал:
— Вы помните меня, Чарльз Кленси?
— Да.
Борласс вздрогнул слегка. Он не ожидал этого ответа. Стало быть, ему не слишком много помог маскарад. Впрочем, он сохранял инкогнито больше из прихоти, чтобы доставить себе адское наслаждение неожиданности.
— А, так вы помните меня?
— Очень хорошо, — отвечал лаконично Кленси, с таким спокойствием, словно этот вопрос был сделан ему хорошим знакомым.
— В самом деле? А может быть, вы скажете сейчас, что даже слишком хорошо? Это доказывает, что вы помните старинных друзей, и избавляет нас от объяснений. Так как у вас хорошая память, то вы, конечно, помните маленькую сцену в Накогдочезе?
На этот раз ответа не последовало.
— Сцену, когда, по вашей милости, я был привязан на два дня к столбу и высечен еще вдобавок. Не правда ли, вы не забыли это?
Опять не было ответа.
— Молчание — знак согласия, я вижу, что вы помните это обстоятельство. А теперь я вам покажу, как я сам привязываю человека, который поставил меня в положение привязанного. В этой отдаленной стране у нас есть лучшее средство, чем привязывать к столбу. С вами распорядятся таким образом, что вы не сможете нагибаться, и кожа ваша не будет исполосована кнутом. Вы не в состоянии даже будете почесаться при желании. Теперь, товарищи, покажите ему, как мы в степи наказываем наших врагов. В яму его!
Тот, кому угрожали, очень хорошо знал всю бесполезность протеста. Он видел на лице злодея, стоявшего перед ним, сосредоточенное мщение, злость, не знающую жалости. Скорее можно было просить пощады у разъяренного быка, готового поразить грудь рогами.
Не проговорив ни слова, он безропотно ожидал своей участи.
Это только усилило ярость разбойников, которые, выйдя из терпения, закричали:
— Будь ты проклят!
— Теперь, товарищи, закопайте его по самую шею.
Немедленно после этого приказа, разбойники подбежали к Кленси, развязали его, сбросили с седла и потащили к яме. Бра-Фор бросился на них, пытаясь защитить своего хозяина. Злодеи убили бы его, если бы один не закричал:
— Оставьте собаку, она нам пригодится.
Бра-Фора поймали за глотку и привязали к седлу.
