Маккенна увидел, как Юный Мики готовится для ответного удара. Он попытался опередить его.
— Пелон! — взмолился он, надеясь даже в эту последнюю секунду предотвратить стрельбу, — пожалуйста, дай девушке уйти! Не дай ей погибнуть из-за того, что я ошибся в тебе! Это пундонёр, вопрос чести, Пелон. Я взываю во имя чести твоего отца-испанца!
Грубый сонорец, казалось, был тронут. Он повёл с сожалением головой, и боль от принятого решения исказила его изуродованный рот.
— Мне очень жаль, Маккенна, — признался он, — но мой отец-испанец простит, а тебе придётся умереть с неверным представлением обо мне. Нет у меня слабого места, амиго. Это было твоей ошибкой с самого начала. Мне жаль разбивать твоё мнение о Пелоне, но жизнь сурова, полна горестей и хрупка, как косточки цыплёнка. Прощай.
— Пелон, сын мой, не стреляй в них!
Все позабыли о старой Малипаи. Теперь увидели. Она стояла у вьючной лошади, направив карабин Маккенны дулом на своего сына-убийцу.
— Будь славным мальчиком, — сказала она. — Вынь револьвер из-под серапе, как тебе велит мать.
Пелон не сдвинулся с места.
— Мать, — сказал он, — ты застрелишь меня?
— Не знаю.
— А я тебя?
— Наверняка.
— В таком случае будь благоразумна. Убери ружьё Маккенны. И вот ещё что, мамасита, скажи этому тупому быку-мимбреньо, пусть перестанет сверлить меня глазами да жонглировать своим чёртовым топором. Ему самому ничего не грозит, как и тебе. Вы оба — апачи.
— Но белые, — воскликнула старая дама, — их убьют, а?
Тотчас же Пелон потерял терпение.
— Чёрт подери, мать, послушай! — завопил он. — Ведь я же защищаю твой народ! Закон гласит, что ни один мужчина или женщина чужой крови — ни белой, ни мексиканской, ни смешанной, — увидев Золотой Каньон, не должны остаться в живых. Ну, ведь это твоя собственная глупая индейская вера, не так ли? Какого же дьявола ты к ней не прислушиваешься, а?
Тут Хачита, стоявший рядом, вдруг выпучил глаза и со звоном опустил себе кулак на голову.
— Вот оно! Вот оно! — возопил он. — Ты сказал — и всё вернулось. Теперь я вспомнил, я вспомнил!..
Пританцовывая, он бросился к ошеломлённому Маккенне, обхватил его в счастливом объятии.
— Ну разве не чудесно, что я припомнил, дорогой белый друг? Всё случилось так, как ты мне обещал. Ах, как я рад. Спасибо тебе, спасибо!
Маккенна, мысленно возблагодарив ещё один повод для отсрочки, тем не менее почувствовал, что в горле у него пересохло.
— Ты хочешь сказать, — спросил он, вырываясь из ослабевших объятий гиганта, — что вспомнил, будто следует перебить всех чужаков, дабы сохранить тайну Сно-Та-Хэй?
— Да-да, добрый друг. Разве это не чудесно!
Бородатый золотоискатель не верил своим ушам.
Он заставил себя казаться спокойным, отчаянно надеясь как-то заронить искру разума в огромную голову индейца.
— Но юная белая девушка и я — пришельцы, Хачита, — произнёс он тихо — Ты, конечно, не станешь нас убивать?
— Да, всё очень нехорошо, но я это сделаю. Вот зачем мы — мой погибший друг и я — приехали на ранчерию старого Энха. Нас отправили оберегать сокровище, чтобы сохранить его для нашего народа.
— Но, Хачита, подумай! Мы ведь были твоими друзьями!
Мимбреньо словно не слышал его.
— Да, мы прибыли охранять сокровище от Пелона и всех прочих, — сказал он. — «Убей их всех, — велел мой дорогой друг. — Не дай ни одному из тех, в ком течёт хоть малая капля белой или мексиканской крови, уйти живым». О, как я счастлив, что припомнил всё! О, как я благодарен!
— Боже, ты, безмозглый ублюдок-апаче! — завопил Пелон, внезапно насторожившись. — Во мне самом течёт смешанная кровь. А как насчёт Юного Мики? В нём кровь белого, так же как и индейца!
— Да, да! Счастливого пути в Вечную Тьму, хефе!
Хачита повернулся со скоростью мысли, прежде чем Пелон смог осознать, что он намерен делать. Топор блеснул на солнце, перевернувшись полтора раза в дуге полёта, и на треть рукояти погрузился в широкую грудь Пелона Лопеса. Умирая, бандит, с серым как зола лицом, пошатнувшись, сделал шаг к Глену Маккенне.
— Видишь, старый друг? — выдохнул он. — В конце концов, ты оказался прав. У меня было слабое место, и Хачита нашёл его.
Когда он упал, Маккенне почудилось, будто ножевые шрамы на лице бандита задрались вверх в последней усмешке над жизнью. Но он так и остался в неведении. Всё, что он запомнил, был внезапный толчок сзади — Малипаи сбросила его, Маккенну, в ручей, едва Пелон упал. Это, да ещё удар о воду, и снова всплеск от тела Фрэнси Стэнтон, упавшей рядом в водоём под косой гравия, перед самыми развалинами хижины Адамса.
Потом он увидел, как старуха склонилась над крутым берегом и кричала им:
— Плывите как черти, я только что подстрелила Юного Мики, и тут твоё чёртово ружьё заклинило!..
Тут же она прыгнула вслед за ними, устремившись через ручей на ту сторону, поросшую тростником.
— Шевелитесь, вы, ослы! — бросила она. — В камыши! Этот бизон прикончит Юного Мики и примется искать нас! Плывите, вы, дурни!
Маккенна и Фрэнси поплыли.
Они плыли, и ныряли, и пробивали себе путь через камыши, вверх по берегу, поросшему кустарником, к скалам, составлявшим подножие зигзагообразной тропы. Оглянувшись, Маккенна увидел, как Хачита наклонился над Пелоном. Он увидел блеск лезвия, когда мимбреньо вынул его из тела бандита. Он увидел, как огромный индеец обернулся и кинулся за Юным Мики Тиббсом, который на четвереньках полз, пытаясь подняться и спастись; левая нога его была у колена раздроблена выстрелом Малипаи. Он увидел, как поражённый юнец сделал один, другой и третий неверный шаг, пересиливая боль, затем отвернулся, едва Хачита, нацелившись, метнул топор. Он не видел, как тот настиг цель — только слышал звук, от которого подкатила тошнота.
— Чёрт его возьми, — прошипела старая Малипаи со скалы неподалёку. — Это был неудачный бросок. Мики как раз поворачивался, чтобы оглянуться. Топор попал в нижнюю челюсть. Глядите, видно, как покачивается вверх-вниз рукоятка. Он пытается что-то сказать Хачите. Интересно, что именно?
— Боже, — проговорил Маккенна, — идёмте дальше!
— Мне кажется, он просит вытащить его.
— Пошли, мать. Прошу тебя, довольно!
— Ага! Я была права. Вон Хачита взялся за рукоятку топора. Теперь он освободил её.
— Малипаи, мы уходим!
— Слишком поздно, однако. Я так и знала. Когда лезвие входит вот так, нет смысла его вытаскивать. Ох, стойте! Я ошиблась. Миль пердонес, мучачос. Хачита вытаскивал топор не по просьбе Юного Мики, он вытаскивал его, отправляясь сюда. Вот он идёт.
