Эти высокогорные пастбища на девяносто процентов принадлежали государству, и овцы имели на них такие же права, как и коровы. Даже, пожалуй, больше, потому что пастбища лучше подходили овцам, чем коровам. Но земля, когда-то открытая для всех, теперь была вся заполнена. Даже за двадцать лет, с юных дней Айсли, в бассейне Бигхорн выросло шесть новых городов и один Господь Бог знает, сколько маленьких небогатых ранчо. Овцы появились в этом районе недавно, пожалуй, около десяти лет назад. Булл-Пайн стал первым и единственным «овечьим» городом в северо-западном Вайоминге. Ему ещё не было и пяти лет, Владельцы ферм крупного рогатого скота во главе со Старым Генри Рестоном стремились к тому, чтобы город не стал ни на год старше, да и вообще, желательно, перестал быть «овечьим». Айсли было доподлинно известно то, чего Ибен, естественно, знать не мог: ранний буран, с часу на час грозивший обрушиться с севера, был как раз тем сигналом, которого ждали на ковбойских фермах. Под прикрытием снежного бурана скотоводы намеревались устроить стремительный рейд на сеновалы и другие кормохранилища овцеводов, расположенные вдоль реки. Последние были построены общими усилиями всех овцеводов долины, которые, работая вместе, сумели сделать то, чего ни два, ни три, ни десять не смогли бы достичь. Такие хранилища стали диковинкой для всех овцеводов даже в Колорадо, Юте и Монтане, так как оказались невероятно эффективными, и ковбои считали, что если им не противостоять, то идея зимнего содержания овец на этой земле может прижиться. А если так, то половина честных скотоводов, разводящих коров в Вайоминге, вынуждены будут выйти из бизнеса. С другой стороны, если какое-то стихийное бедствие обрушится на кормохранилище в Булл-Пайне — ну, скажем, рухнут заборы под напором сильного снежного бурана, тогда у честных скотоводов не будет конкурентов.
Зная этот план ковбоев «помочь» природе разрушить кормохранилища овчаров при первом же сильном буране, Айсли последовал за Ибеном в Булл-Пайн, держа все десять пальцев на руках и даже большие пальцы ног скрещёнными.[4]
По счастливой случайности один-два раза они не туда свернули, спускаясь с плато. Пожалуй, нельзя назвать это случайностью, так как Айсли приложил к этому руку. Как бы то ни было, когда они прибыли в Булл-Пайн, уже так стемнело, что человеку нужны были обе руки, чтобы отыскать собственный нос. И Айсли это вполне устраивало. Хотя ему было бы ещё больше по душе остаться с лошадьми у входа в магазин, куда они подъехали, а Ибен пусть бы вошёл туда один в поисках доброй души, которая разрешит им укрыться на ночь от ветра и снега в каком-нибудь стригальном сарае. Но Ибен сказал: «Нет!» То, что он задумал, требует присутствия Айсли, так что он должен собраться с мужеством и следовать за ним.
Тяжело вздыхая, маленький ковбой спешился. Судя по числу лошадей, стоявших, сгорбившись, на ветру у коновязи, в магазине собралась добрая половина всех овцеводов долины. То, что они собрались здесь вместо того, чтобы, заготовив сено, сидеть дома в ожидании бури, изрядно обеспокоило Айсли, Может, Булл-Пайн получил какое-нибудь предупреждение о готовящемся нападении, и это был военный совет, в самый разгар которого угодили они с Ибеном? Айсли снова вздрогнул.
— Иб, — взмолился он, — пожалуйста, разреши мне остаться тут за компанию с нашими животными. Я и овчары… понимаешь, у нас нет ничего общего, разве что у меня, как и у них — две руки, одна голова, ну и, может, кое-какие крепкие словечки. Так что ты уж будь хорошим парнем, действуй сам и раздобудь нам местечко в сарае, или овчарне, или на сеновале, куда можно будет забраться на ночь.
Ибен покачал головой.
— Нет, ты должен пойти со мной. Это очень важно.
Айсли опять передёрнулся, но продолжал настаивать.
— Послушай, Иб, — сказал он, — скоро буран пронесётся по долине, как Грант через Кумберлэндский перевал.[5] Если мы с тобой нигде не укроемся, замёрзнем, как зад у бронзовой статуи или овцы, которых Старый Генри и его парни погонят завтра на рассвете.
— Я как раз и думаю о Старом Генри и других, — тихо сказал Ибен. — Мы должны быть готовы их встретить. Пойдём, Айсли.
— Иб, — снова стал отпираться Айсли, — я знаю, что брыкаться на пользу только ослу. Но я должен как-то защищаться. По своей воле я туда не пойду.
Он даже снял свой сморщенный сапог, будто собираясь запустить им в бродягу. Но Ибен только улыбнулся и во второй раз положил свою худую руку на плечо Айсли, и тот почувствовал силу этих тонких пальцев. Они сомкнулись на руке маленького ковбоя, как рысий капкан номер шесть.
— Пойдём, Айсли, — произнёс тихий голос. — Мне нужно твоё свидетельство.
Айсли застонал, постарался вобрать голову как можно глубже в плечи и неохотно последовал за своим обтрёпанным вожаком внутрь магазина в Булл-Пайне.
— Друзья, — провозгласил Ибен, подняв обе руки, в то время как удивлённые овцеводы, сгрудившиеся около пузатой печки, оторопело пялились на вошедших. — Брат Айсли и я, мы пришли издалека, чтобы помочь вам. Выслушайте нас.
— Этот кривоногий коротышка никогда не придёт на помощь овчару, — немедленно подал голос один из компании у печки. — Запахло ковбоем! Эй, кто-нибудь, принесите-ка верёвку!
Ибен снова поднял руку, но это не помогло.
— А это не Том Айсли, который работает у Генри Рестона? — проревел другой.
— Он самый! Даю голову на отсечение! — проскрежетал третий, великан-овчар. — Плевать на верёвку, ребята! Я и так проломлю ему голову!
Все двинулись на Айсли, волосатый великан-овчар впереди. Ибен больше ничего не сказал, но и не дал им подойти к побледневшему ковбою. Когда грузный вожак овчаров приблизился к Айсли, бродяга протянул руку, взял овчара за плечо, повернул и дал пинка, так что тот, пролетев футов пятнадцать, упал на прилавок с галантерейным товаром. Дом дрогнул до самой верхушки, а великан, пробив трёхфутовую дыру в полу, провалился по пояс в обломках половиц. Понадобились усилия трёх овчаров и двухсотфунтовой дочки хозяина магазина, чтобы его оттуда вытащить.
Когда громадину привели в чувство при помощи тонизатора, приготовленного из равных частей жидкости для уничтожения овечьих паразитов и спиртовой настойки камфарного масла, вся остальная братия принялась обсуждать силу и длину пинка бродяги, а затем вежливо отодвинулась, освободив место, о чём он в общем-то и просил с самого начала, Речь Ибена была прямой и краткой.
Они с Айсли спустились с гор, сказал он, чтобы принести известие о нашествии филистимлян. Здесь они не для того, чтобы участвовать в войне Волчьей горы, а лишь только хотят внести свою малую лепту в мирное разрешение конфликта, стремясь соблюсти справедливость для всех. Поэтому, закончил он, его кривоногий друг хочет им что-то сказать, из чего они поймут, что он прибыл не как коварный гуртовщик с ложными пророчествами, а просто как человек, который хочет помочь, потому что они честны и богобоязненны и не могут помочь себе тем же манером, как это делают ковбои, убивая и уродуя в глухую ночь, когда порядочные люди спят и стада предоставлены сами себе.
