Чертовски тяжело заставить себя подняться на борьбу даже за то дело, в которое веришь, заранее зная, что проиграешь.
Я начал злиться, хотя и не понял почему. Обойдя «форд», я резко повернул ручку стартера. Двигатель грузовика тут же затарахтел. Ван Хорн подошел и встал рядом со мной.
— Похоже, я вас допек, — промолвил он. — За что прошу прощения. Шокирующая всех страсть всем и всегда читать проповеди — моя самая большая слабость. Я надеюсь пересечь горы и добраться до местечка под названием Гуиамас, расположенного на западном побережье. А вы?
— Перевожу в Гуилу контрабандное виски, — ответил я. — Если у вас кончится бензин, там можно будет заправиться.
— Надеетесь к ночи добраться?
Я покачал головой.
— Нет. В двадцати милях отсюда располагается Гуэрта, старая промежуточная почтовая станция, где я и заночую.
— Может быть, там снова и встретимся.
Улыбнувшись священнику, я забрался в кабину грузовика.
— Если это произойдет, тогда о религии ни слова. Ради Бога, святой отец.
— Думаю, у меня не получится. Но обещаю приложить максимум усилий. Да благословит вас Господь.
Подобные сантименты уже давно перестали находить отклик в моей душе, и я, нажав на педаль, рванул вперед.
* * *
Сумерки наступили неожиданно. Скрывшись за горизонт, солнце перестало греть и окрасило небо в золотисто-алый цвет, на фоне которого черной грядой проступили вершины горного хребта. К своему удивлению, позади себя на дороге я не мог разглядеть «мерседеса», который, как я полагал, едет вслед за мной. Меня начинал волновать вопрос, куда же делся священник. Хотя у них, как и у других людей, могли быть свои причуды.
Успев до наступления темноты перебраться через невысокий горный перевал, я увидел перед собой внизу бывшую почтовую станцию Гуэрты, в окнах которой тускло мерцал свет. Это было небольшое глинобитное строение с плоской крышей, появившееся здесь с незапамятных времен. С его стен во многих местах, особенно со стороны дороги, уже давно успели отвалиться куски потрескавшейся глины.
На золотом фоне угасающего заката чернели стволы кактусов, похожие на огромные пальцы, устремленные в небо. Когда я спустился с холма, возникло ощущение, что нахожусь на огромной театральной сцене среди каких-то немыслимых декораций. К столбу, стоящему рядом с домом, было привязано с полдюжины верховых лошадей. Подъехав ближе, я отключил двигатель и тут же услышал громкий смех и пение пьяных людей. Как только я вылез из кабины грузовика, дверь станционного строения отворилась, и на пороге появился мужчина. На нем был цветастый пиджак. Две ленты патронташа крест-накрест перепоясывали его грудь. В руках он сжимал винтовку.
— Стоять! Кто такой? — пьяным голосом резко скомандовал он.
Прикрытый капотом грузовика, я бы мог без труда на месте пристрелить его и тут же скрыться, прежде чем его дружки поняли бы, что произошло. Но мне это было не нужно. К тому же я успел заметить большую серебряную бляху, прикрепленную у него на груди. Такую могли носить только провинциальные стражи порядка. Впрочем, многие из них были способны не задумываясь всадить нож или изнасиловать женщину, оставаясь при этом безнаказанными.
— Я везу груз Гомесу в Гуилу, — ответил я. — У меня разрешение от капитана Ортиса, шефа полиции Бонито.
— Входи. Там разберемся, кто ты такой.
Помещение внутри освещала одна-единственная керосиновая лампа, висевшая под низким потолком. Когда я вошел, сидящие за длинным деревянным столом четверо мужчин подняли на меня свои пистолеты. Они были одеты точно так же, как и тот, кто меня встретил. Если бы не полицейские бляхи, украшавшие их и без того экзотические одежды, всю компанию легко можно было принять за тех, с кем они были призваны бороться. Внешне они удивительно походили друг на друга: густые усы, давно не бритые лица, мрачный подозрительный взгляд. Только у того, кто вышел навстречу, не было на голове сомбреро. Он, похоже, был у них за старшего.
— Ну что там у тебя? — спросил он.
— Везу на грузовике товар для Гомеса в Гуилу, — повторил я и вытащил из кармана разрешение на поездку, выданное мне в Бонито. — Вот мой документ.
Он внимательно изучил протянутую мною бумагу, а затем вернул ее мне.
— Луис Дельгадо, к вашим услугам, сеньор.
— Взаимно, — ответил я вежливо.
— Вы намерены здесь заночевать?
— Если будет возможность.
— Никаких проблем, — заверил он и бросил взгляд на седовласого старика, стоявшего за небольшой барной стойкой. — Эй, Тачо. Этот сеньор желает здесь остаться на ночь. Ты позаботишься о его ночлеге?
Старик в испуге яростно закивал, а Дельгадо залился самодовольным хохотом.
— Стоит мне только щелкнуть хлыстом, как эти деревенские свиньи вытягиваются в струнку. Не выпьете ли со мной, сеньор?
В данной ситуации мне не оставалось ничего, кроме как принять его предложение. Осушив протянутый мне стакан текилы, я пожелал Дельгадо здоровья и направился к стойке, за которой стоял перепуганный насмерть Тачо. В немой мольбе глаза старика уставились на меня. Я ничего не мог ему сказать в утешение, поскольку в тот момент не знал, что здесь происходит и какие отношения связывают находящихся здесь людей.
Дельгадо властно хлопнул ладонью по столу.
— Принеси еды, жалкий червяк. Ты, мразь, собираешься нас кормить или нет?
Тачо бросился в конец барной стойки, но тут дверь, ведущая в кухню, отворилась, и оттуда вышла молодая женщина. Спустя некоторое время, повнимательнее разглядев ее, я понял, что лет ей не больше семнадцати. Выглядела она, как и большинство рожденных от смешанных браков, намного старше. На ней была простенькая юбка до колен, индейская блузка ручной работы, вдоль спины свисала туго заплетенная коса.
Даже мне, невысокому ростом, при всем желании неспособному дотянуться рукой до двухметровой отметки, она показалась совсем маленькой. Внешне девушка напоминала мне мою мать — да упокой Господь ее душу. Те же темные, почти черные глаза, высокие скулы, большой рот и кожа оливкового оттенка. Красавицей назвать ее было нельзя, но я тем не менее вновь с интересом посмотрел на нее. Интересно, к чему бы это?
С безучастным выражением лица девушка подошла к столу и поставила на него поднос с едой. Она уже повернулась, чтобы вновь исчезнуть на кухне, как Дельгадо резко схватил ее за руку.
— Э, нет. Не так скоро, мой цветочек. Истинный мужчина обед начинает с легкой закуски.
Грубо схватив за шею, он нагнул девушку и заглянул ей за отвисший ворот блузки.
Раздался громкий хохот.
— Лифчик надела. Даму из себя изображаешь? Или думаешь, помешает нам подержаться за твои титьки?