страшную развязку. Когда стрелок бросил на нее взгляд, Прайс повернулся туда же.
– Только не при ней, прошу тебя, – добавил он тише, потом заговорил быстро и почти шепотом: – Знаю, сейчас не время для оправданий. Поздно… Но выслушай меня… Это была ошибка. Вынужденная… То, что произошло… Оно мучило меня. Ведь у таких, как я, тоже есть сердце… Я испугался и сбежал. А что мне следовало делать? Просить прощения было уже не у кого… Всю жизнь я подавлял в себе голоса совести и привык к этому… Да, я последний отморозок, какого носит земля. Да, ты имеешь право на месть. Только сначала увези меня подальше отсюда, прошу тебя.
– Ты должен знать, Гарет Прайс, – отчеканил стрелок. – Все, что я делаю сейчас, касается только этого города. Ты наломал достаточно дров, и больше тебя здесь не будет. Это не мое желание, это желание горожан, а я лишь выполняю свой долг.
Шутер отвернулся и неспеша подошел к веранде, где его ждали два оседланных коня. Прайс остался стоять посреди дороги и только следил за происходящим. И тогда вышла Кэтлин. Ее влажные глаза блестели, когда она медленно подходила к пленнику. Остановившись перед ним, она в последний раз вгляделась в лицо своего родственника и что-то произнесла, отчего тот опустил голову. Еще минуту они вели тихий разговор, после чего дочь решительно пошла обратно. Остановившись в нескольких шагах от веранды, она оглянулась, а потом, не сдержавшись, бросилась в объятия стрелка. Шутер почувствовал, как прозрачные ручейки слез заливают рубашку.
Сзади кто-то выругался. Кэтлин отстранилась и молча, утирая слезы, отправилась домой.
– Снова я не к месту, да? – проворчал Фитчер, на скулах играли желваки.
Усмехнувшись, Шутер отвязал лошадей и, взяв оба повода в левую руку, поставил ногу в стремя.
– Подожди еще немного, и она выйдет за первого встречного. – Он легко заскочил в седло и продолжил: – Хотя… Сейчас прекрасный случай для отцовского благословения, ты так не считаешь?
– Смешно, стрелок, – процедил тот.
– Офицер Фитчер, – переменив тон на более серьезный, четко сказал Шутер. – Солдатам нужна дисциплина и твердая рука. Ты остаешься. Кто-то же должен навести порядок. Эй, Купер! – крикнул он в сторону таверны, и в дверях появилась знакомая фигура. – Сколько времени осталось?
– Четыре часа, – ответил тот. – Достаточно, чтобы разделаться с папашей. Ты так и не решил, что лучше? Утопить или повесить?
– Займись делом, Купер, – бросил стрелок, подвел лошадей к Прайсу и кивнул.
Тот смиренно забрался в седло, и они двинулись на юг.
– Куда он его повез? – осторожно прозвучало в стороне.
Мужчины обернулись. Неподалеку стоял Клиффорд и провожал всадников обеспокоенным взглядом.
– Что он с ним сделает?
– Не волнуйтесь, сэр, – поспешил успокоить его Купер. – Просто Генри решил лично проводить своего предшественника до ближайшего парохода.
– Предшественника?
– Да, шериф Донован очень любезен, не правда ли?
– Шериф Донован, – будто во сне, повторил губернатор.
– Какое внимание! Какой почет! Так и хочется запустить в него стулом, только вот… – Он вздохнул, вынул из кармана значок и подкинул на ладони. – Не положено.
– Не очень-то ты его любишь, – заметил офицер.
– С детства завидовал этому дураку.
