— В этой жизни много путей, но тот, который важно пройти, могут выбрать и преодолеть только немногие… даже не все мужчины дакота. Это путь честного человеческого существа. Я думаю, ты сейчас на этом пути. И мне приятно это видеть. Это радует мое сердце.
Танцующий С Волками запомнил его слова, и всегда мысленно повторял их. Но он никому не рассказал об этом, даже Стоящей С Кулаком. Он сделал эту фразу частью своей личной науки.
II
До большого перехода оставалось всего несколько дней. Однажды утром Трепыхающаяся Птица подошел к Данберу и сказал, что он собирается поехать в особое место. Эта поездка туда и обратно может занять весь день и, возможно, часть ночи, но если Танцующий С Волками хочет поехать с ним, он будет только рад.
Двое мужчин отправились прямо через сердце прерии, придерживаясь юго-восточного направления несколько часов. Безграничность степи, которая окружала их, была настолько впечатляюща, что они почти не разговаривали. Каждый думал о своем.
Ближе к полудню они повернули точно на юг, и через час их пони остановились на вершине длинного гребня, который вытянулся примерно на милю и краем касался реки.
Индеец и белый могли видеть цвет и игру течения воды далеко на западе и на востоке. Но прямо перед ними Река исчезла.
Ее скрывал вековой лес.
Танцующий С Волками несколько раз моргнул, как будто пытаясь рассеять мираж. С такого расстояния было трудно судить о высоте деревьев, но он знал наверняка, что они очень высоки. Некоторые из них, должно быть, достигают шестидесяти, или даже семидесяти футов.
Роща тянулась вдоль реки на добрую милю, и ее громадность дико контрастировала с огромными пустыми пространствами, среди которых затерялся этот оазис. Это было похоже на фантастическое творение какого-то сверхъестественного духа.
— Это место на самом деле существует? — спросил полушутя Танцующий С Волками.
Трепыхающаяся Птица улыбнулся.
— Возможно, нет. Это священное место для нас… и даже для некоторых из наших врагов. Оно напоминает о том, что здесь возрождается дичь. Деревья служат убежищем для всего живого, что создал Великий Дух. Они появляются здесь на свет и постоянно возвращаются на то место, где родились. Я не был здесь очень давно. Мы дадим лошадям напиться, а потом посмотрим.
Когда они подъехали ближе, лес показался еще огромнее, он был сама энергия. Войдя в лес, Танцующий С Волками почувствовал себя ничтожно маленьким. Он подумал о Райских Кущах.
Деревья сомкнулись у них за спиной, и вдруг оба мужчины почувствовали смутное беспокойство. Что-то было не так.
Среди деревьев, в чаще леса, не раздавалось ни единого звука.
— Как тихо, — произнес Танцующий С Волками, озираясь кругом.
Трепыхающаяся Птица ничего не ответил. Он слушал и наблюдал с настороженностью кота, что-то почуявшего.
Тишина буквально душила мужчин, пока они пробирались вглубь леса, и Танцующий С Волками вдруг ясно осознал, что только одна вещь может создать такой беззвучный вакуум. Он ощущал ее аромат. Ее вкус оседал на кончике его языка.
В воздухе витала смерть.
Трепыхающаяся Птица неожиданно остановился. Тропа расширялась, и когда Танцующий С Волками взглянул через плечо своего проводника, он был поражен красотой представшего его глазам вида.
Впереди расстилалась чистая ровная лужайка. Деревья здесь росли так редко, что между ними было достаточно места для всех хижин, людей и лошадей лагеря Десяти Медведей. Солнечные лучи разлились на земляном полу широкими теплыми лужами.
Данбер представил себе фантастическую утопию: люди счастливого племени проводят спокойную жизнь в гармонии со всем живущим на Земле.
Человеческие руки не могли бы создать ничего, подобного этому. Им не под силу было соперничать с красотой этого храма под открытым небом.
Однако руки людей могли разрушить его. Доказательства тому были налицо.
Этот божественный уголок был осквернен.
Деревья всех размеров лежали там, где они были повалены, некоторые даже одно на другом, похожие на рассыпанные по столу зубочистки. Большинство из них не было очищено от веток, и Танцующий с Волками не мог себе представить, для чего тогда они были срублены.
Мужчины пустили своих пони вперед и, понемногу продвигаясь среди этого варварства, Танцующий С Волками вдруг различил жуткое жужжание.
Сначала, думая, что это пчелы или осы, он начал изучать ветви над головой, стараясь разглядеть гнездо этих насекомых.
Но по мере того, как они продвигались все дальше, к центру храма, он понял, что шум идет не сверху. Он шел снизу. И производили его хлопающие крылья многих тысяч пирующих мух.
Везде, куда ни кинь взгляд, земля была усыпана телами или частями тел. Тут были тушки маленьких животных — барсуков, скунсов и белок. Большая их часть была нетронута. У некоторых отсутствовали только хвосты. Тушки разлагались, оставленные лежать там, где их сразил меткий выстрел. И не было другой объяснимой причины их смерти — кто-то просто тренировался в стрельбе из винтовки.
Основными жертвами геноцида были олени, чьи тела были раскиданы вокруг Данбера. Некоторые лежали целиком, не считая только главного разреза. Большинство же были изуродованы.
Мертвые, остекленевшие глаза уставились на Данбера с сильных, точеных голов, которые были грубо отрублены. Глаза некоторых животных одиноко лежали на земле. Другие были сложены вместе в беспорядочные кучки по полдюжины в каждой.
В одном месте на глаза Танцующему С Волками попалась странная картина: отделенные от тел головы были положены нос к носу, как будто они разговаривали о чем-то. Должно быть, предполагалось, что это будет смешно.
Ноги были еще более гротескны. Они тоже были аккуратно отделены от тел, которые когда-то носили. Плохо поддающиеся гниению, они выглядели яркими и красивыми, будто все еще сохраняли отличную форму для своей обычной работы.
Но это было печально: изящные, раздвоенный копыта и грациозные, покрытые блестящим мехом ноги… вели в никуда. Конечности были составлены в маленькие конусообразные кучки, как составляют ветки для разведения костра. Если бы Данбер захотел узнать их количество, он насчитал бы не меньше сотни таких шалашиков.
Мужчины устали от долгой прогулки, но ни один из них не сделал движения, чтобы остановить свою лошадь. Они продолжали путь.
Низкий участок на этой большой поляне открыл четыре дряхлых лачуги, стоящие друг подле друга, четыре ужасных болячки на теле зеленого лесного покрывала.
Люди, которые срубили так много деревьев, по-видимому, имели большие амбиции, считая себя строителями. Но даже если они и занимались этим, результат оказался бы таким же. Дома, которые были построены, выглядели убого даже с точки зрения того, кто их строил.
