Ознакомительная версия.
— Сэр! — закричал Мойлан. — Так это ведь, Бентин!
— Да. да, это Фредерик, — проговорил Рено и перекрестился. — Слава Всевышнему, хоть он объявился!
— Подмога! — понеслось над оборонительной цепью.
Солдаты с офицерами показывали на юго-восток и смеялись как сумасшедшие. Некоторые новобранцы, не совладав с собой, плакали от счастья навзрыд.
Наш сторож Паркинсон не выдержал и бросился к бровке холма, чтобы собственными глазами увидеть приближение потерянного батальона Фредерика Бентина. И в этот подходящий момент нам улыбнулась удача. Индейская пуля прошибла голову одному из окапывавшихся солдат и тог, вскинув руками, повалился на спину. Вылетевший из его правой ладони нож описал в воздухе короткую дугу и погрузился в землю в дюйме от моего колена. Все это произошло мгновенно. Столь же быстро мы с Вапой Хакиту избавились от пут и понеслись вниз по склону к кавалерийским лошадям. Вскочив на первых попавшихся скакунов, мы погнали их подальше от холма. Я надеялся, что наше исчезновение останется незамеченным, по крайней мере, до тех пор, пока мы не будем в безопасности. Но тщетно. Острая боль прожгла мое левое плечо, словно в него вогнали раскаленный прут. Слава Богу, что остальные пули пролетели мимо, и вскоре нас уже нельзя было достать даже из дальнобойных ружей.
Мы проскакали с милю и, убедившись, что никакой погони нет, остановились передохнуть и разобраться в том положении, в каком оказались. К тому же я почувствовал легкое головокружение от немалой потери крови. Она залила мне весь левый бок и ногу и продолжала струиться. Мне требовалась немедленная перевязка.
Я спрыгнул с лошади и откинулся спиной на землю. Вапа Хакиту внимательно осмотрел мое плечо.
— Уаште, — сказал он. — Пуля прошла навылет и не задела кости.
Оглала заботливо наложил лечебных трав на рану и крепко перевязал плечо, использовав для этого мою пропитанную кровью куртку.
После короткого отдыха он помог мне взобраться в седло, и мы тронулись в путь. Однако ехали мы неуверенно, потому что в речной долине, где раньше кипела борьба, вдруг резко наступила тишина.
— Что это? — спросил Боевое Оперение, прислушиваясь к странному молчанию.
Я ему не ответил по той простой причине, что у меня не было никакого ответа, Ни он, ни я не могли знать тогда, что поразившая нас тишина была затишьем перед грозной бурей.
Мы продолжали ехать шагом, когда со стороны Бивер-Крик послышалась стрельба. Что я говорю? Какое там «послышалось»? Тот ружейный грохот, внезапно разорвавший безмолвие, напоминал небесный гром.
Мы взялись понукать рысаков, направив их к юго-востоку. С каждым ярдом неумолчный шум битвы становился ближе. Вскоре можно было различить отдельные крики раненых. Наконец армейские кони вынесли нас на высокий холм, с которого мы и увидели всю дикую панораму разгоревшейся бойни.
Буквально в пятистах ярдов от нашего холма бесчисленная орда индейцев различных племен обложила две возвышенности, на которые были загнаны Длинные Ножи. Два синих островка (клубившаяся пыль еще не успела полностью покрыть солдатские мундиры), казалось, стояли перед безжалостным бронзоволицым девятым валом, вздувшимся и готовым поглотить всю округу.
На ближнем к нам холме кавалеристами командовал сам Кастер, на дальнем — капитаны Кью и Колхаун.
Было около четырех пополудни. Солнце уже клонилось к западу.
Схватка началась недавно, но повсюду мой взгляд натыкался на убитых солдат и краснокожих. Множество лошадей без седоков носилось в беспорядке вокруг, внося в картину битвы бесконечный хаос.
Сейчас индейцы без какого-либо определенного порядка просто кружились перед возвышенностями. По всей видимости, у них не было на данном этапе четкого руководства. Я принялся искать индейских вождей, способных взять на себя обязанности лидеров.
— Пизи и Токка-Хи-Пейя! — воскликнул Боевое Оперение, который занимался тем же, чем и я.
Мне попались на глаза Галл и Преследующий Врага, ведшие за собой тех, кто сражался с Рено.
— Татанка Йотанка! — вновь раздался голос друга.
Я проследил за его взглядом и увидел верховного шамана тетонов. Он скакал по тылам индейцев, и что-то кричал, размахивая руками. Рядом с ним находились трое или четверо глубоких старцев с трещотками.
«Группа моральной поддержки!» — подумалось мне.
Все это было хорошо.
Но куда девался «бригадный генерал» индейской конницы? Куда пропало «острие копья» тетонского народа? Я уж было начал думать о самом плохом, когда все тог же Боевое Оперение крикнул:
— Ташунка Витко!
Я вновь проследил за его взглядом. Бешеный Конь ехал с юга, а за ним, испуская боевые кличи, теснились хункпатилы и Плохие Лица. Они были одеты лишь в набедренные повязки, на их телах виднелась военная раскраска.
— Я ухожу, — сказал мой друг.
— Что? — не понял я
— Там Ташунка и воины моего клана. Вапа Хакиту будет сражаться бок о бок с ними.
— Что ж, удачи, Вапа. Постарайся остаться целым и невредимым. Длинным Ножам, кажется, наступает конец.
Боевое Оперение улыбнулся, крикнув мне на прощание:
— Хукка-хей! Сегодня хороший день, чтобы умереть!
Он погнал свою лошадь по склону и вскоре смешался с хункпатилами.
Надо признать, что местность, на которой разворачивались события, давала индейцам очевидные преимущества. От берегов Литтл-Биг-Хорн до возвышенностей протянулось несколько извилистых балок и лощин, и когда по ним поехали шайены, арапахи, янктонаи и санти-сиу, я посчитал, что жизнь офицеров и солдат 7 — ой Кавалерии в опасности. Увидев же, как вслед за перечисленными племенами по балкам пошли хункпапа, миннеконджу, сансарки, ухенопы, возглавляемые Прикоснись-К-Тучам, Вороньим Королем и Горбом, я понял, что она, эта жизнь, стала отсчитывать последние минуты.
Первыми погибли пятьдесят солдат Кью и Колхауна, которые, не подозревая о маневре краснокожих, ринулись в поисках спасения по одной из извилистых лощин. Встречный вражеский поток опрокинул их и уничтожил в считанные секунды.
Воодушевленные успехом индейцы вырвались на равнину и с тем же напором бросились на тех, кто еще оставался на дальнем холме. Кью и Колхаун были убиты сразу. Без офицеров солдаты в панике заметались, не зная, что предпринять. Они городили чушь, пока не прислушались к высокому сержанту. Тот попытался образумить уцелевших, и преуспел в этом. Сержант знал, куда ему отступать — к соседнему холму, где еще держался отважный и безрассудный генерал.
Отступающие Длинные Ножи яростно отстреливались, в особенности сам сержант, два карабина которого не знали передышки. Но у индейцев было преимущество, и из первоначальных семидесяти солдат до Кастера дошло только двадцать.
Ознакомительная версия.
