Игорь Агафонов - Кровь королей

К вечеру со стороны Пропонтиды потянуло приятной прохладой. Свежий морской бриз свободно врывался в окна императорского дворца, и тяжелая пурпурная занавесь слегка колыхалась. Потянув носом соленый воздух, император решительно отодвинул полог и вышел на балкон. Покинув роскошный личные покои, отделанные дорогим мрамором, красным деревом и золотой лепниной, Лев Фракиец, владыка Восточной Римской Империи, оперся о балюстраду и стал смотреть на запад, в сторону далекого Ипподрома.

Великолепный закат окрашивал в оранжевые тона аллеи, дорожки и бассейны обширного парка, широко раскинувшегося вокруг дворца. Лев знал, что в этот час в парке довольно людно. Многочисленные придворные любили прогуливаться там по идеально ровным дорожкам, обсуждая дела, ведя философские диспуты или же просто отдыхая от дневных забот. Некоторые искали уединенные места в дальних уголках парка, в стороне от дорожек и, обнаружив излюбленную беседку, увитую лавровыми ветвями, порою предавались там забавам со своими возлюбленными, а то и просто с красивыми рабынями и танцовщицами. Лев улыбнулся, вспомнив несколько подобных приключений — в былые годы и он не чуждался таких развлечений.

Солнце садилось за громаду Ипподрома, отражаясь бликами на мраморных колоннах и стенах. А дальше, за Ипподромом, раскинулся огромный город.

Константинополь дышал и ворочался, подобно гигантскому зверю, разлегшемуся на берегах Пропонтиды. Сотни тысяч людей сновали по его роскошным кварталам и бедным улочкам, занятые своими делами. Константинополь — столица мира, город, пришедший на смену великому некогда Риму…

— Вот ты где прячешься, старый мешок!

Хрипловатый женский голос вырвал императора из блаженного полузабытья.

Верина. Кто еще, кроме законной супруги, позволил бы себе так обратиться к императору Востока? Да и она позволяла себе такое, только когда они были одни. Он терпел, никогда не находя в себе сил в открытую возражать ей.

Верина обладала какой-то странной властью над ним, еще с первого дня их знакомства в одной из таверн великого города, когда будущий император был еще малозначительным офицером. С тех пор прошло двадцать два года, но власть ее чар не уменьшилась. Только теперь это были не чары прекрасной юной девушки, а напористая уверенность зрелой женщины. Императрицы.

Император с тоской отвернулся от прекрасного заката и встретил настороженный взгляд супруги. Верина подрастеряла свою красоту, но в свои сорок лет все еще оставалась привлекательной. Да и юношеский пыл ее, тот пыл, что покорил когда-то сурового Фракийца, никуда не исчез. Сам Лев, недавно разменявший восьмой десяток, давно отказался от любовных забав, Верина же постоянно меняла любовников. Друг с другом они делали вид, что никто ни о чем не догадывается, хотя Лев наперечет знал, с кем именно спала его любвеобильная жена. Дворцовые шпионы исправно доносили ему об этом, но обычно он не предпринимал никаких мер до тех пор, пока кто-нибудь из неосторожных юнцов не принимался болтать об этом. Такого болтуна немедленно обвиняли в любом подвернувшемся преступлении и, не давая сказать и слова, отправляли в далекую ссылку. До места назначения они обычно не доезжали…

Шаркающей походкой Лев подошел к изящному столику и наколол на серебряную вилку устрицу.

— Что ты решил? — Верина буквально сверлила его взглядом.

— Решил? О чем ты?

— О чем, о чем! — передразнила она. — О том, что происходит на западе, вот о чем!

Император медленно прожевал устрицу и взял еще одну.

— Я отправлю поздравления Антемию. Что еще я могу сделать?

— А его сыновья?

— Прокопий и Ромул поедут в Рим, к отцу. Таково его желание, и я не вижу, почему бы мне удерживать их в Константинополе.

Верина подошла к нему неспешной кошачьей походкой, заглянула прямо в глаза. Император, не выдержав, уставился на блюдо с устрицами.

— Старый ты дурень. Они же заложники. Пока они здесь, мы можем быть уверены, что Антемий не станет злоумышлять против нас. То есть, замыслы-то у него будут, а вот действовать он не сможет.

— У нас остается Маркиан, — пробормотал Лев, наливая себе вина.

— Да, Маркиан, — кивнула Верина. — Маркиан, который так очаровал нашу дочь, что Леонтия не только не желает на него доносить, но и стала его вернейшей сообщницей!

— Ну о чем, о чем ты говоришь? Какой сообщницей? В чем? Они муж и жена.

Почему тебе везде мерещатся заговоры?

— Почему? Да потому, что все вокруг только и думают, кто сядет на трон после тебя! Вот почему!

— Пока что я еще жив, — буркнул Фракиец, глотая вино. — А после меня…

Императором будет наш внук. Я уже думаю о том, чтобы провозгласить его Цезарем и своим соправителем.

— Лев еще ребенок! Ему всего пять лет, ты забыл об этом, дурья башка? Кто будет регентом? Кто будет стоять за его троном?

— Сколько раз мы будем возвращаться к этому разговору? У него есть отец.

Зенон командует нашей армией, он сохранит власть для сына.

— Мерзкий развратный исавр! Я ни за что не отдала бы ему Ариадну, если б не ты!

— Так было нужно. Иначе, Аспар сидел бы сейчас на моем месте.

— Да, этот хитрый алан думал, что трон уже упал ему в руки… Хорошо, пусть будет Зенон. Но подумал ли ты, чем нам грозят победы Антемия и этого его нового военного магистра, Красса?

— Да чем они нам грозят? На Западе будет мир и покой. Рим вновь станет сильным. Возможно, вместе мы все же сможем одолеть вандалов…

— При чем тут вандалы?! Антемий спит и видит, как объединить Империю. Под своей властью разумеется!

— И снова я повторю — с чего ты это взяла?

— Да это же очевидно! Ты не послушал меня тогда, когда отдавал Леонтию его сыну, не послушал, когда отдавал ему в руки власть над Римом, так послушай же хоть теперь, когда его легионы могут пойти на Константинополь, как только он решит, что наступил благоприятный момент!

— Я не стану слушать глупую болтовню и наветы.

— Ах, он не станет! Нет, станешь! Станешь, старый болван! Я знаю, почему ты благоволишь Антемию. Ты до сих пор переживаешь, что лишил его законного трона. Считаешь, что у него было больше прав, чем у тебя. Вот почему ты всегда оказывал ему покровительство!

Верина разошлась не на шутку. Ее лицо раскраснелось, изо рта брызгала слюна. Теперь она совсем не выглядела привлекательной. Император спокойно поглощал устрицы, запивая вином. Дождавшись, пока супруга выскажет все, что хотела, он отложил вилку и сказал:

— Антемий не враг нам. И мы должны благодарить Бога, что он послал на помощь Риму армию Красса, и за то, что варвары не угрожают более Вечному Городу. Антемий — патриот Рима, точно также, как я. Он никогда не начнет смуту в Империи. По крайней мере, до тех пор, пока у нас есть внешний враг.