Юрий Волошин - Пираты Марокко

Сентябрь подходил к концу. Солнце, уже не такое жаркое, грело ласково и нежно. Запах перестоявших трав дурманил головы, а голоса птиц наполняли окрестности неугомонным щебетанием и трелями.

Высокие холмы еще зеленели, но это уже была поблекшая и не такая сочная и яркая зелень. Кругом царили спокойные краски готовящейся к отдыху природы.

Справа едва заметно можно было различить далекое море, которое неясно сливалось с небом, уже по-осеннему ярким и чистым.

Дорога вилась, поднимаясь вверх, где терялась среди постепенно повышающихся холмов, переходящих в невысокие горы. Она то петляла среди рощ диких оливок и кипарисов, то сбегала ненадолго в лощины, заросшие потускневшими кустарниками, где уже алели ягоды шиповника. Но постепенно и неуклонно поднималась выше, туда, где темнели перелески дубов, сосен и грабов.

Солнце уже клонилось к западу, но в нагретом за день воздухе еще не чувствовалась вечерняя прохлада. Грохоча по булыжной мостовой дороги, открытая коляска неторопливо катилась, запряженная парой сытых рыжих лошадей. На козлах сидел кучер в легкой рубахе с расстегнутым воротом, рядом с ним расположился слуга, скорее даже охранник, так как за поясом у него был засунут пистолет, а на боку виднелся эфес шпаги.

В коляске под легким верхом сидели двое молодых людей. По их виду можно было заметить, что они довольны жизнью и в будущее смотрят уверенно.

Хорошенькая женщина лет двадцати была одета в скромное дорожное платье. Шляпка с широкими полями закрывала ее смешливое лицо со слегка заметными веснушками. Мужчина лет двадцати пяти – двадцати шести со светлыми волосами, с усиками и бородкой немного более темного тона, без головного убора, в легком шелковом камзоле, с кружевным воротником, небрежно расстегнутым, сидел рядом. Лицо его выдавало спокойный, даже несколько мягкий и незлобивый характер. Глаза смотрели на мир спокойно, и в них можно было при желании легко найти веселые и доброжелательные искорки.

Женщину звали Ивонна, мужчина носил прозаическое имя Пьер. Это была супружеская пара, спешащая домой, в горный замок или усадьбу, где их с нетерпением ожидал сын Эжен, которому уже исполнилось три года. Наверняка мальчишка очень ждал приезда родителей с подарками и ласками.

– Господи, и зачем я согласилась ехать с тобой в этот шумный, суматошный Марсель! – уже который раз вздыхала Ивонна, когда разговор на некоторое время иссяк. – Как было хорошо в горах! И я так соскучилась по нашему Эжену! А ты, Пьер? – Ее глаза с искорками смеха уставились на мужчину, в их синеве отразилась не то любовь, не то глубокое чувство единения, уважения и тихой умиротворенности.

– Дорогая! Ну, конечно же, я страшно скучал по нашему сыну! О чем же тут говорить? Я с нетерпением считал мили, отделяющие нас от встречи с ним, – он посмотрел в ее большие, необыкновенно синие глаза и продолжал: – Ивонна, не смотри на меня так, а то я сгораю от нетерпения побыстрее оказаться рядом с тобой в нашей маленькой спальне.

– Тише, нас могут услышать, глупенький! – ответила Ивонна, а лицо ее запылало ярким румянцем. – Думаешь, я этого не хочу? – Она потянулась к нему своими мягкими губами и нежно чмокнула в щеку.

Пьер обнял ее, прижал к себе и тихонько вздохнул. Она встрепенулась, пытливо взглянула своими большими, расширенными в эти мгновения глазами, откинула голову в обрамлении русых волос, завитых в длинные локоны, и спросила:

– Пьер, мне кажется, ты что-то от меня скрыл. Это же почти преступление! Ты не находишь? А ну-ка расскажи, что тебя гложет.

– Откуда ты взяла такое, Ивонна? Ничего такого не было…

– Пьер, почему ты мне пытаешься врать? Ведь я насквозь вижу тебя, тут же замечаю, если с тобой случается что-то неладное. Ты же знаешь, что врать тебя еще не научили, во всяком случае мне. Так уж лучше говори всю правду, а то хуже будет!

– Конечно, знаю, моя милая Ивонна! И конечно, ничего от тебя не утаиваю, тем более что это мне и вправду никогда не удавалось.

В его голосе слышался довольно сильный акцент, выдававший его с головой. Он не был французом, хотя внешне ничем от них не отличался. Он был русским.

Четырнадцатилетним мальчишкой бежал он из Новгорода, спасаясь от опричников царя Ивана Васильевича, и многое пережил вместе с верным другом, астраханским татарином Гарданом. Судьба сделала их членами пиратского братства вольных волков, промышлявшего в Индийском океане, возглавлял которое капитан Эжен Дортье. Это ведь его именем Петька, а теперь уже Пьер Блан, назвал своего сына.

Он давно не видел старых друзей. Где-то затерялись следы португальца Фернана, в Тулузе спокойно доживал свои годы мудрый старик Леонар. Даже друг детства непутевый Фомка, которого Пьер чудесным образом встретил во время схватки с португальским пиратским судном, давно уже не давал о себе знать.

– Правильно, милый! – продолжала между тем Ивонна. – Поэтому начинай и выкладывай все с подробностями!

– А тут и подробности ни к чему. Все дело в том, что берберийские пираты нам, торговцам, так уже насолили, что ничего не остается делать, как посылать наши суда под охраной. Вот и все, дорогая.

– Пьер, я тебя побью! Вот увидишь! Немедленно рассказывай все по порядку. Кто это вас надоумил на это?

– Надоумили сами теперешние условия торговли, когда стало так небезопасно посылать корабли в море. Алжирские пираты постоянно нас грабят или требуют непомерные поборы за беспрепятственный проход судов. Это некоторым из нас надоело, и мэтр Пардаль высказал предложение построить или купить к весне три-четыре охранных судна и вооружить их для конвоирования наших караванов в порты Ливана и Египта.

– И ты, конечно, милый, надумал возглавить это предприятие?! – глаза Ивонны потемнели от нахлынувшего раздражения.

– Вот тут ты в цель не попала, дорогая Ивонна. Мне, иностранцу, местные купцы такое важное дело доверить не могли, да и очень уж молод я для них. Так что в этом ты можешь быть спокойна.

– Ничуть не бывало, Пьер! Я чувствую, что ты все же задумал принять участие в этом опасном предприятии!

– Я не могу отказаться от их предложений, ибо это сулит мне некоторые преимущества, а во-вторых, мне предложили, и я просто не мог отказаться от участия в их проекте. Мне пришлось пойти на это, дорогая!

Ивонна помолчала, обдумывая услышанное. Щеки ее побледнели, а глаза потухли. Она промолвила наконец:

– Я так понимаю, что ты сам будешь участвовать в таких конвоях, верно я говорю?

– Это еще предстоит обдумать и решить, Ивонна, но…

– Я так и знала, Пьер. Ну зачем тебе самому заниматься таким неподходящим делом? Неужели нельзя нанять людей, которые не хуже тебя справятся? Марсель кишит желающими взяться за любое дело, а если им еще хорошо заплатить, то отбоя не будет.