Богдан Сушинский - Полюс капитана Скотта

Ознакомительная версия.

Пробиваясь сквозь ледовое поле, парусник медленно, с какой-то суровой величественностью, входил в чистые воды залива, в котором все поражало своей призрачной обманчивостью: и изрезанная небольшими фьордами береговая линия, которая на самом деле была сотворена из почерневшего под летним антарктическим солнцем пакового льда; и прибрежные скалы, каждая из которых в любую минуту могла переместиться или обрушиться на глазах у изумленных странников, поскольку в действительности была всего лишь айсбергом…

И только стайка императорских пингвинов, напоминавшая собрание аристократического «Английского клуба», невозмутимо представала перед ними во всей своей экзотической реальности, блистая на предзакатном солнце безукоризненностью своих черных «смокингов» и искристой белизной накрахмаленных снежной пылью «рубашек».

Когда, буквально у подножия айсберга, барк «Терра Нова» все-таки сумел развернуться правым бортом к «причалу», нацеливаясь на видневшийся в восточной оконечности гавани ледовый канал, пингвинья публика с истинно королевской сдержанностью поприветствовала команду на своем клокочущем гортанном наречии.

— Похоже, эти «полярные чиновники» действительно кое-что смыслят в мореходном искусстве, — проворчал командир судна Эдвард Эванс, опуская бинокль, которым вот уже в течение десяти минут настойчиво обшаривал окрестное прибрежье в поисках хоть какого-то выхода из очередной ледовой западни.

— Во всяком случае, они ведут себя, как подобает джентльменам, — признал начальник экспедиции Роберт Скотт, — хотя все еще не понимают, кто мы такие и какого дьявола вторгаемся в их владения.

При своем невзрачном росте и стройной комплекции, он казался рядом с рослым, плечистым лейтенантом военно-морского флота Эвансом случайно оказавшимся на капитанском мостике юнгой, поскольку даже полярная меховая куртка не придавала его фигуре сколько-нибудь заметной солидности. И лишь холодный, волевой взгляд этого капитана первого ранга[1], под которым поеживался не один прожженный «морской волк», да еще непроницаемое, застывшее выражение утонченно-«римского», но уже испещренного морщинами, обожженного полярными ветрами лица свидетельствовали, что экспедиция находится во власти человека, хорошо знающего цену подобным морским «прогулкам». Как, впрочем, и цену жестоким красотам Антарктики.

— Не прикажете ли пригласить на борт местного лоцмана, сэр? — подыграл ему стоявший за спинами капитанов штурман Гарри Пеннел.

— Самое время, — Скотт с интересом наблюдал за тем, как пингвин-вожак, державшийся все это время впереди стаи, у самой кромки воды, что-то недовольно пророкотал и важно последовал по ледовому припаю вслед за судном, увлекая за собой остальных «встречающих». Поведение этих обитателей ледового континента настолько выразительно поддавалось человеческому толкованию, что Скотт невольно увлекся им. — А заодно пригласите и представителя местной власти.

— По-моему, господин, который держится впереди толпы, явно смахивает на генерал-губернатора этой колонии, — заметил Пеннел. — И настроен, судя по всему, решительно.

Все, кто пребывал в это время на капитанском мостике и рядом с ним, сдержанно улыбнулись.

— Что там показывают ваши наблюдения, лейтенант? — обратился начальник экспедиции к Пеннелу.

— Шестьдесят градусов одна минута южной широты и сто семьдесят восемь градусов двадцать девять минут западной долготы, сэр, — доложил тот. — Если открывающийся в западной части этого несуществующего залива канал выведет нас на чистую воду, но при этом не заставит уйти на северо-восток, то не исключено, что к утру мы все-таки окажемся в районе, при котором на дальнем правом траверзе[2] будет виден мыс Крозье.

— То есть, таким образом, мы войдем в море Росса, — пропыхтел сигарой Скотт.

— Что совершенно справедливо, сэр, — ответил штурман фразой, которой обычно отвечал на вопросы любого участника экспедиции.

Капитан вновь обратил свой взор на берег и, по привычке, принялся что-то бормотать себе под нос. Поначалу все, кто не ведал об этой «деликатной странности» капитана, пытались прислушиваться к его бормотанию, переспрашивать, уточнять у него или друг у друга…

Понятно, что Скотту это порядком надоело, и однажды, еще в порту, не выдержав, он громогласно, на всю палубу, объявил: «Довожу до вашего сведения, господа, что все свои сокровенные мысли я доверяю только собственной сигаре. И то лишь потому, что знаю: все, что будет мной произнесено, тут же испепелится в ее пламени! Поэтому впредь в мои беседы с сигарой прошу не вмешиваться!»

Расспросов после этого стало меньше, но даже негромкое обращение к себе капитана некоторые хитрецы пытались списывать на его ворчание и объяснять его стремлением «поговорить с собственной сигарой». Однако в эти минуты он действительно беседовал только со своей сигарой, хотя всем присутствующим хотелось бы знать, о чем они там воркуют.

Кстати, о сигаре… После экспедиции на «Дискавери»[3] капитан долго отучал себя от «пиратской», как называла ее Кетлин, трубки, переходя на джентльменскую сигару. Результаты стараний жены сказывались до сих пор: даже на полуобледенелой палубе судна он появлялся с неизменной сигарой во рту, противопоставляя себя всем остальным, явно «пиратствующим», офицерам.

— Я к тому, господа, — повысил голос капитан, вынув на какое-то время сигару изо рта, — что вхождение в море Росса как раз и станет нашим официальным вхождением в прибрежные воды Антарктиды. Не забудьте уведомить об этом команду, штурман.

— Понимаю: «вхождение в Антарктиду» должно стать такой же морской традицией, как и пересечение экватора.

— Только еще более торжественной.

— Позволю себе напомнить, сэр, что в данной экспедиции «вхождение» совпадет с Рождеством, которое нам предстоит встречать уже завтра.

— Черти б вас исполосовали, лейтенант! — встрепенулся Эванс, на минутку отрываясь от бинокля. — Что же вы до сих пор молчали о праздновании?! Коку об этом событии уже напомнили?

— О Рождестве я только что напомнил вашему первому помощнику, лейтенанту Кемпбеллу, сэр. Сейчас они с коком Клиссальдом и буфетчиком Хупером колдуют над подбором продуктов и над праздничным меню. В которое, полагаю, будет включено мясо добытого вами накануне тюленя, сэр.

Ознакомительная версия.