После венчания последние сторонники мятежной Алисы сложили оружие.
Северо-восточный сосед – Жослен II де Куртене, граф Эдесский, до сих пор поддерживал Алису. Их роднило армянское происхождение: мать Жослена принадлежала к семье киликийских царей Рубенидов, а матерью Алисы была Морфия из рода Мелитенов. А к тому же Алиса умела быть уступчивой и щедрой к тем, кто был готов поддерживать ее шаткие права. Но выступать против несомненного властителя, вполне способного защитить свой трон, было бы бессмысленно и вредно, а граф Эдесский придерживался железного правила – никогда не действовать самому себе во вред.
Сосед Антиохии с юга – Понс, граф Триполийский, сын легендарного предводителя Великого крестового похода, наоборот, являлся великим умельцем рубить под собой любой сук. Понс успел переругаться с Иерусалимским королевством и не пришел на помощь графству Эдесскому при нападении сельджуков. Рознь дошла до того, что войску Утремера пришлось выйти против него – франкского барона! – на бой, и граф Триполийский был разбит. С тех пор сирийские правители защищались каждый сам по себе и единодушны остались лишь в противостоянии верховной власти Иерусалимского королевства. Но даже вздорный Понс признал новоиспеченного владельца княжества.
А вассалы самой Антиохии наперегонки спешили в замок из своих фьефов, споря за честь первыми принести оммаж неоспоримому правлению сына герцога Аквитанского, от которого ожидали великих свершений. Бароны и рыцари наперебой превозносили нового сюзерена, придворные нахваливали друг другу обходительность и любезность знатного европейца, валеты и пажи пересказывали истории о его легендарной отваге, чести и могучей силе. Новый князь оказался отменным рыцарем, живым воплощением героев шансон де жест – песен о подвигах паладинов, которые так складно сочинял его отец, герцог-трувер.
– Наконец-то станет весело, – расправил плечи и выставил брюхо вояка Готье Аршамбо.
– Ммм… – задумчиво щипал тонкий ус Роже де Мон. – Очень скоро наш повелитель убедится, что ему достался хлопотный домен.
Тот, кто владел Антиохией, тот владел северными вратами в Святую землю, удобными гаванями на Средиземном море, проходом от Иерусалима в Византию и сухопутным путем в Европу. Княжество перекрывало дорогу в латинское Заморье с запада – из Малой Азии, и с востока – из Междуречья. После Иерусалима этот город, в котором апостол Петр основал первую в христианском мире церковь, был самым ценным для латинян.
Через княжество Восток торговал с Западом, на богатства Антиохии зарились все соседи – от сельджуков до византийского императора, но уже сорок лет франки с Божьей помощью успешно обороняли эту землю, невиданно богатую и благословенную своими цитрусовыми садами, виноградниками, масличными и кедровыми рощами и финиковыми плантациями. Сам город, прилепившийся с одной стороны к подножию горы Сильпиус, а с другой защищенный крутыми берегами быстрой реки Оронтес, надежно охранялся возведенными еще Юстинианом четырьмястами сторожевыми башнями и массивными светлыми стенами из гигантских глыб. Даже крестоносцам удалось завладеть неприступной твердыней лишь с помощью божественного заступничества и открывшего ворота предателя. Подступы к городу сторожили горы, болотистые равнины и сплошная цепь крепостей – прибрежный Маргаб ордена госпитальеров, севернее – Гастон с двойными бастионами, затем Рош де Руассель, Рош-Гильом, Трапезак, Кюрсат, Азар, Корсехель, Батмолен и прочие незыблемые форпосты.
Помимо Антиохии Святую землю с севера защищали графство Эдесское, что в Месопотамии, и графство Триполи, расположенное на берегу Средиземного моря между землями Антиохии и Иерусалимским королевством.
Во всех трех государствах в последнее время сменились правители. Граф Триполийский Понс Сен-Жиль был захвачен в плен дамасским султаном, и так велика оказалась ненависть сарацин к этому неуживчивому рыцарю, что в нарушение обычая тюрки немедленно казнили обезоруженного пленного, хотя латиняне непременно выкупили бы графа. Его сын и наследник Раймунд Сен-Жиль не мог отомстить эмиру Дамаска, но примерно наказал сирийских христиан, потому что именно они провели войска неверных тайными горными тропами и выдали сарацинам пытавшегося скрыться графа. Раймунд Сен-Жиль начал правление с того, что подверг мятежных вилланов таким изощренным, долгим и мучительным пыткам, что даже те, кто одобрял его сыновью преданность и настойчивость в искоренении измены, признавались, что сами на его месте вряд ли оказались бы способны на столь справедливое возмездие.
В бою скончался и отец нынешнего правителя графства Эдесского. Констанция смутно помнила старика, во времена первого изгнания Алисы он исполнял обязанности ее опекуна. Больше всего бестрепетный и непобедимый Жослен I де Куртене напоминал оливу – жилистую, перекрученную, с морщинистой корой, невысокую и неказистую, неприхотливую, намертво вросшую в родную почву.
Верный Анри в юности был оруженосцем покойного Куртене, а после его смерти перебрался в Антиохию. Старый конюший добровольно исполнял обязанности телохранителя Констанции еще с тех дней, когда о девочке вспоминали, только когда у дамы Алисы возникал новый план устранения дочери. Когда княгиня навещала в стойле свою лошадку, он рассказывал ей невероятные, но правдивые легенды о героях, отвоевавших Святую землю. Как только старика перестанут мучить боли в спине, как только сможет сгибаться его колено, он непременно вновь выйдет сражаться в первых рядах!
– Мой сеньор Жослен прибыл в Утремер с мечом и завалящей кобылкой. Хоть он и происходил из младшей ветви Куртене, а на деле был таким же арденнским голоштанником, как я сам, – гордо повествовал Анри, расчесывая скребницей отливающую золотом спину буланой Молнии-Кайцак, лошадки Констанции. – Я с юности наслушался о Сиде и Роланде, бредил приключениями и подвигами. Ну и, разумеется, мечтал о добыче, честной добыче, завоеванной своим мечом!
Анри обучил Констанцию держать меч и рубить им. Хороший рыцарский меч должен быть легким, гибким и крепким, для этого в сталь следует подмешивать пепел врагов и закалять ее в крови дракона. Тогда верное оружие окажется достойным славного имени и непременно добудет своему хозяину несметные богатства и дивные сокровища. Меч Анри носил почетное прозвание Фиделитэ, меч Раймонда был наречен Честью – Оннёр, а Констанция свой короткий клинок окрестила Веселым – Жуайёз, потому что это звучало лихо и потому что так величался меч победоносного Шарлеманя.
– Анри, а твой Фиделитэ принес тебе добычу?
Анри закашлялся, нахмурил седые мохнатые брови и еще кропотливее принялся начищать плюшевые бока кроткой кобылы:
