японцев, которых нет с нами с предыдущего вторжения!
Ёшикэзу резко встал, опрокинув столик, так, что даже свиток на стене покачнулся.
— Я немедленно собираю своих людей, и мы отправляемся на Кюсю!
— Ёшикэзу-сан, остынь, — попросил дядя феодала. — Сиккен уже сам собирает войско. Сейчас врагов сдерживают военачальники провинции Хиго.
Вошёл Акира, с поклоном подал своему господину письменные принадлежности, привычным движением поставил на место столик.
— Хочешь, чтобы я прятался, как утка-мандаринка в зарослях бамбука? — Ёшикэзу разочарованно посмотрел на своего дядю.
— Я говорю о серьёзных вещах, — его собеседник достал из-за пазухи свиток с печатью сиккена. — Это написано в официальном приказе. Вот он!
— Окада-сама, вы меня звали? — осторожно отодвинув бумажную дверь, в комнате появился Такамото.
На него устремились два раздражённых взгляда. Акира жестами показал, что тому лучше уйти. Ёшихиро убрал приказ обратно за пазуху.
— Нет, я не звал тебя, — сквозь зубы сказал Ёшикэзу.
Такамото вышел, пятясь.
— Значит, меня игнорируют, как ненужную старую тряпку?
— Одним богам известно, что думает сам сиккен.
— Я понял тебя. Однако, я не дам своим воинам расслабляться и усложню тренировки.
— Как это? Ещё усложните?! — напуганный Такамото просунул голову в комнату.
Ёшикэзу взял из ниши в стене горшок с карликовым деревом и кинул в слугу. Тот увернулся, и растение приземлилось с обратной стороны двери, проделав новую дыру рядом с той, что была заделана недавно.
***
Стоило нам с Машей невзначай обмолвиться о приезде Ёшихиро с новостями, как обитательницы женской половины дома оживились. Они стеклись в коридор перед общей комнатой, где разговаривали мужчины, и пытались увидеть или услышать хоть что-нибудь.
— Может, приоткрыть дверь? — предложили мы с Машей, плетущиеся в хвосте шумной стайки.
Сами мы, конечно, не постеснялись бы зайти, если бы нас не прогнали минут пять назад.
— Разве может порядочная женщина войти в комнату с незнакомым мужчиной? — сказала Ясуко, обладательница вытянутого лица и носа с горбинкой.
Кажется, мы потихоньку начинаем их запоминать — это прогресс!
— Наверное, мы, как члены семьи, должны быть в курсе дел мужа, — сказала ей Канако, хрупкая девушка с покатыми плечами.
— Как раз я, как жена, должна быть в курсе, — Оцухимэ приосанилась, напоминая о своём авторитете, решительно приоткрыла дверь в комнату.
— А мы? — заглянула в образовавшуюся щёлку Ясуко.
— А вам я всё передам, — пообещала Оцухимэ. — Аои, остаёшься за главную, — она кивнула высокой дородной женщине, перед тем как скрыться от остальных за дверью.
— Ну всё! Теперь он точно привёл новую женщину! — вздохнула ещё одна наложница, кажется, Акеми, теребя гребнем кончики волос.
— Интересно, что сказала бы Юко, если бы была здесь, а не ушла в храм, — сказала Саки, которую можно было узнать по характерному носу, похожему на кнопку.
— Она разве в храме? — удивилась Канако.
— Да. Утром долго выбирала, что одеть, а потом химэсама одолжила ей своё уваги цвета астра-сион, — напомнила Саки.
— У неё самой же есть такое…
— Было, — кивнула Кохако. — Она его дала поносить Ханако, а та забыла вернуть и потеряла.
Ханако втянула голову в плечи и, вытаращив глаза, повернулась к разговаривавшим.
— Интересно, что будет, если ей кто-нибудь расскажет, — продолжала Кохако.
— Только попробуй. Я тебе во сне волосы подстригу! — угрожающе заявила Ханако.
Кохако попятилась и испуганно прижалась к Аои. Та покровительственно обняла её за плечо.
***
Ёшикэзу только что проводил визитёра, вернулся в комнату и закрыл двери. Чертыхнулся, увидев вновь появившуюся дырку.
— Оцухимэ, я знаю, что ты здесь, — он решил не притворяться, что не замечает жену.
Женщина маленькими шагами прошла в комнату, глядя в пол.
— Думаешь, я не понимаю, что вы пытались нас подслушать? Скажи им, что они могут не прятаться.
Оцухимэ отодвинула дверь, и женщины стайкой вошли.
— Не нужно делать страшные глаза. В нашей жизни пока ничего не меняется. Продолжайте заниматься своими делами.
— А разговоров-то было! — хмыкнула Ясуко, удаляясь первой.
Следом за ней и другие женщины вернулись в отведённую им часть особняка.
Мы с Машей испытали смесь недоумения с разочарованием, когда десять силуэтов в широких одеждах равнодушно проплыли мимо нас. Непонятно, к чему была срочность?
— Может, Окада-сама просто не хотел забивать головы своих женщин политикой? — предположила я.
— Знаешь, за что ты мне нравишься? — Маша посмотрела на меня с уважением. — За то, что ты называешь вещи своими именами!
***
Когда мы вышли на крыльцо, Акира на том же месте продолжал точить меч. Теперь в его движениях чувствовалась почти злость. Мы даже побоялись приближаться к нему:
— Да уходим уже, уходим…
Оруженосец сел вполоборота к нам, и стало видно, что в глазах у него стоят слёзы.
— Акира? Нам, конечно, всё равно, но что случилось?
— Сиккен решил, что ему не нужна помощь Окады-сама, — ответил парень.
— А, так вот почему… — для нас всё стало на свои места. — И в чём проблема? Много людей избежат риска для жизни.
— Вы не понимаете, как это отвратительно — оставаться в стороне, пока другие сражаются! Наверное, за всю жизнь я не испытывал более позорного чувства!
— Уж ты-то лучше нас понимаешь, что речь идёт не о походе по грибы. У тебя странная реакция…
Маша положила мне руку на плечо, призывая замолчать. Я запоздало поняла, что мои слова звучат как укор.
— Не расстраивайся, — попыталась приободрить Акиру моя подруга. — Окада-сама сказал, что не будет ослаблять тренировки. Что-то такое мы слышали.
— В любом случае, намерений расслабляться у меня не было.
Парень снова вернулся к заточке меча. Они делал это с таким нажимом, что, казалось, лезвие вот-вот раскалится и расплавится.
Глава 7
Набеленный самурай
Моральное состояние Акиры всё-таки не оставило нас равнодушными, поэтому мы пошли за ним на общую тренировку, и, спрятавшись за кустами, стали наблюдать. Может, тоже научимся чему-нибудь.
Оруженосец выделялся среди остальных. Он не отличался особой физической силой, но делал всё ловко и отточено, словно рисунки с ним можно было вставлять в учебники. Что бы он ни делал: стрелял из лука, мечом разбивал тыквы на лету или залезал на столб с помощью верёвки, на него было приятно смотреть, как на теннисиста, много раз подряд отбивающего мячик. Мы невольно сравнивали его с Дианой и задавались вопросом, что из них вышел бы победителем в бою один на один.
Кого ещё мы узнавали среди воинов Окады-сама? Мияги Такамото. Тот неплохо разбирался в теории, но практика у него страдала. Иногда он хотел кому-то помочь, но его действия давали обратный эффект. Его поддерживал большой Мацуда, с которым они, кажется, поладили. Ему давалось легко всё, что касалось поднимания и
