Аргентина. Полная история страны. От древности до наших дней - Антонио Фернандес

Во времена Иберийской унии [46] португальская экспансия сошла на нет, но во второй половине XVII века возобновилась. В 1680 году португальцы основали поселение прямо напротив Буэнос-Айреса, на другом берегу Рио-де-ла-Платы. Когда губернатор провинции Буэнос-Айрес Хосе де Гарро потребовал от предводителя португальцев Мануэля де Лобо уйти обратно, то получил в ответ заверения в мирных намерениях – мол, поселение было основано только для того, чтобы торговать с испанцами. Но Гарро был не из тех, кто склонен верить в сказки. Он собрал ополчение, попросил помощи у соседней провинции Тукуман и показательно расправился с португальцами – большинство непрошеных гостей были убиты, а Мануэль де Лобо попал в плен.

Так был создан крайне важный, можно сказать – судьбоносный прецедент. Захолустный (давайте будем называть вещи своими именами) Буэнос-Айрес выступил в роли организатора противодействия интервентам – иначе говоря, взял на себя государственную функцию. Мог ли он после этого не стать столицей Аргентины? Однозначно – не мог не стать! Но прежде Буэнос-Айрес стал столицей вице-королевства, в создании которого важную роль сыграла необходимость противостояния португальской экспансии.

Вице-королевство Рио-де-ла-Плата, созданное в 1776 году, включало в себя провинции Буэнос-Айрес, Тукуман и Парагвай, прежде принадлежавшие вице-королевству Перу, а также регион Куйо [47], входивший в состав генерал-капитанства Чили. Это вице-королевство, самое недолговечное из себе подобных, стало прообразом современной Аргентины. Фактическая власть вице-королевства распространялась за его пределы, до южной оконечности материка, за исключением генерал-капитанства Чили, то есть на всю территорию будущей Аргентины.

В качестве столицы вице-королевства был избран Буэнос-Айрес, что на первый взгляд выглядело нелогично, ведь столицам обычно полагается располагаться ближе к центру, а не на окраине. Но Буэнос-Айрес являлся морскими воротами вице-королевства и находился вблизи от португальской границы – отсюда было удобнее организовывать противостояние португальцам (портеньос, неимоверно гордящиеся величием своего родного города, теперь знают, кого нужно за это благодарить).

С контрабандой можно бороться по-разному, но лучший из способов – предоставить контрабандистам возможность зарабатывать примерно те же суммы легальным путем. Процветанию Буэнос-Айреса сильно поспособствовал указ короля Карла III, который разрешил испанским торговым судам использовать местный порт наряду с портом Монтевидео (корсарство к тому времени уже не представляло серьезной угрозы, и корабли могли плавать поодиночке в разные порты). По мере прогресса торговли все больше контрабандистов порывали со своим преступным занятием, а торговля прогрессировала интенсивно, ведь вице-королевство обладало значительными ресурсами, среди которых ведущую роль играли скот, серебро, дерево, лен и конопля. Правда, серебро нельзя было экспортировать непосредственно из Буэнос-Айреса – таким правом обладал боливийский порт Потоси, и корона не хотела создавать ему конкуренцию. Но и без серебра выходило неплохо – с 1778 по 1788 год торговые обороты вице-королевства Рио-де-ла-Плата выросли всемеро. Карлу III поставили памятники в Мадриде и Лос-Анджелесе, но, по-хорошему, в Буэнос-Айресе тоже должны были почтить его память подобным образом. Впрочем, у портеньос еще есть шанс, ведь недаром говорится, что лучше поздно, чем никогда.

У замечательного во всех отношениях вице-королевства имелся один большой недостаток – неоднородность, которая усугубилась в 1767 году после включения в его состав Мальвинских островов. Должно было пройти много времени для того, чтобы разнородные части сплавились воедино, но Провидение распорядилось иначе: в начале XIX века национально-освободительное движение положило конец существованию вице-королевства Рио-де-ла-Плата.

Мальвинские острова, которые британцы называют Фолклендскими, были открыты в 1520 году португальским мореплавателем Эштебаном Гомешом, состоявшим на службе у испанской короны. Британские моряки тоже бывали в этих местах, но острова не объявлялись владением британской короны.

Первая карта Мальвинских островов 1520 года

В марте 1764 года французы основали на одном из восточных островов архипелага форт Порт-Сен-Луи, и в том же году король Людовик XV заявил о французском суверенитете над островами. А в январе 1765 года британский капитан Джон Байрон прибыл к западному острову Тринидад, дал ему название «Сондерс» и объявил владением британской короны. Что же касается Испании, то она не утруждалась объявлением о суверенитете над Мальвинами, поскольку считала это ненужным, ведь суверенитет державы, владеющей материком или частью материка, автоматически распространяется на прилегающие к берегам острова. Это казалось логичным, но иногда все же лучше совершить дополнительное, выглядящее ненужным действие, нежели полагаться на логику.

По требованию Испании Франция отказалась от претензий на Мальвины и передала испанцам Порт-Сент-Луи. О британском присутствии на Тринидаде испанцам стало известно только в декабре 1769 года, когда возле острова увидели британские корабли.

В июне 1770 года из Буэнос-Айреса на Тринидад прибыло около тысячи четырехсот солдат, имевших при себе пушки. Командовал ими адмирал Хуан Игнасио де Мадарьяга. Комендант британского форта коммандер Джордж Фрамер выбросил белый флаг после первых же залпов испанских пушек, за что ему и его подчиненным разрешили вернуться домой.

Депутаты британского парламента потребовали от правительства решительных действий «в защиту британских интересов», и в воздухе запахло войной, в которой Испания рассчитывала на поддержку Франции (испанский король Карл III [48] приходился двоюродным братом Людовику XV). Однако Людовику совершенно не хотелось воевать по такому поводу, и он приложил усилия для того, чтобы конфликт был решен дипломатическим путем. Собственно, войны никому не хотелось, но, как говорится, «когда затронута честь кабальеро, шпага сама выпрыгивает из ножен».

Премьер-министр Великобритании Фредерик Норт согласился не настаивать на британском суверенитете над островами, если испанцы восстановят разрушенный ими форт и позволят британцам использовать его в качестве морской базы. На том и порешили, но вопрос с Мальвинскими островами «завис». Британцы не признали официально испанского суверенитета над ними, а Испания не стала настаивать на этом, потому что, когда вопрос решается в твою пользу, лишние обострения только вредят.

Но Британия не отказалась от идеи утверждения своего господства в южноамериканском регионе. Был разработан следующий план: высадиться в заливе Ла-Плата, захватить Буэнос-Айрес, затем взять Мендосу [49] и использовать захваченную территорию в качестве плацдарма для подготовки интервенции в Чили, после которого настал бы черед Перу. Захват Буэнос-Айреса был ключевой частью этого плана – ведь он позволял закрепиться на чужой территории. Город казался британцам легкой добычей – здесь был расквартирован всего один испанский полк, который нельзя было считать полностью боеспособным по причине некомплекта: многие офицеры вскоре после прибытия из метрополии выходили в отставку, поскольку обнаруживали, что здешняя торговля и разведение скота приносят большие прибыли, а солдаты массово дезертировали, пользуясь тем что на бескрайних