Ознакомительная версия.
Новая герцогиня Нормандская была значительно старше своей свекрови. Особенно странное впечатление производили они на приемах, тем паче что невестке далеко было до свекрови и лицом и фигурой. Этого герцог Иоанн окончательно не мог перенести: он убедил себя, что влюблен в Бланку Наваррскую, столь гнусно вырванную чуть ли не из его объятий, и испытывал адовы муки, видя ее вместе с собственным папашей, который без малейшего стеснения дурацким образом ласкал ее при всех присутствующих. Это зрелище никак не способствовало любовным утехам герцога Иоанна с герцогиней Булонской, и он окончательно прилепился к Карлу Испанскому. Необузданное мотовство служило ему своего рода реваншем. Казалось, он хочет вернуть себе утраченную честь, транжиря деньги направо и налево.
Впрочем, после долгих месяцев ужаса и горя, принесенных чумой, повсюду начались безрассудные траты. Особенно в Париже. Королевский двор был охвачен безумием. Обычно утверждают, что при таком разгуле роскоши простой люд, мол, без работы не сидит. Однако результатов этого труда было что-то незаметно в хибарках и хижинах. Между запутавшейся в долгах знатью и нищими простолюдинами имеется промежуточный слой, и ему-то идут все прибыли, их расхватывают крупные коммерсанты, как, скажем, марсельцы, торгующие сукном, шелками и прочими товарами роскоши и изрядно наживающиеся на этом. Мода стала более чем причудливой, и герцог Иоанн, хотя ему шел уже тридцать второй год, щеголял с Карлом Испанским в отделанном кружевами куцем плаще, не прикрывавшем зада. Народ смеялся им вслед.
Бланка Наваррская стала королевой раньше, чем предполагала, а процарствовала меньше, чем рассчитывала. Войны и чума пощадили Филиппа Валуа, а вот любовь доконала его. Пока он жил со своей злюкой Хромоножкой, он был, что называется, видный мужчина, правда, чуть зажирел, но не в ущерб подвижности; пользовался отменным здоровьем, ловко орудовал мечом, любил быструю верховую езду, охотился с утра до вечера. Но полгода галантных подвигов и молодая супруга сделали свое дело. Он вставал с постели лишь с одной мыслью – снова лечь в постель. Чистое наваждение, настоящее безумие. Он требовал от своих лекарей, чтобы те составляли для него разные снадобья, поддерживающие его силы в... Что-что? Вы, я вижу, удивляетесь тому, что... Но именно так, дорогой племянник, именно так. Хотя мы и принадлежим церкви или, вернее, потому, что мы ей принадлежим, мы обязаны быть сведущими в таких вопросах, особенно когда речь идет об особах королевского дома.
Бланка Наваррская не без тревоги переносила эту лестную для нее страсть, доказательства коей предъявлялись ей чуть ли не ежечасно: король публично похвалялся, что его молодая супруга устает быстрее, чем он. Вскоре он начал худеть. Перестал интересоваться государственными делами. Каждая неделя старила его чуть ли не на целый год. И скончался он 22 августа 1350 года в возрасте пятидесяти семи лет, из коих двадцать два правил Францией.
Несмотря на свою внушительную внешность, этот государь, которому я верно служил... ведь он был королем Франции, в конце концов, и, кроме того, я никогда не забывал, что именно он выпросил для меня кардинальскую шапку,– так вот, этот государь был более чем посредственный военачальник и никуда не годный финансист. Он потерял Кале, он потерял Аквитанию; после себя он оставил Бретань, охваченную смутой, и десятки областей или ненадежных, или разоренных. И сверх того потерял свой престиж. Ах да, он все-таки купил Дофине. Ведь нельзя же, чтобы были одни только несчастья да беды. Так вот, знайте, племянник, именно я провел всю эту операцию за два года до Креси. Дофин Юмбер окончательно запутался в долгах и уже не знал, у кого призанять денег, чтобы расплатиться с особенно настойчивым заимодавцем... Я вам потом об этом подробно расскажу как-нибудь в другой раз, ежели вам интересно меня слушать, расскажу, как я взялся за дело, как и почему корона дофина досталась старшему сыну короля Франции, как жители графства Вьеннского очутились в лоне нашего государства. Могу сказать, не хвалясь, что я лучше служил Франции, нежели служил ей король Филипп VI, ибо он ее уменьшил, а мне удалось ее увеличить.
Уже шесть лет! Уже шесть лет назад скончался король Филипп и герцог Иоанн стал королем Иоанном II! Эти шесть лет пролетели с такой быстротой, что кажется, он только-только начал царствовать. Не потому ли это происходит, что наш новый король не совершил за это время ни одного сколько-нибудь достопамятного деяния или, быть может, к старости само время как бы ускоряет бег свой. Когда человеку двадцать лет, каждый месяц, каждая неделя чреваты чем-то новым, и кажется, дни тянутся и тянутся бесконечно... Вы сами убедитесь, Аршамбо, если только вам посчастливится дожить до моих лет, чего я вам желаю от всей души... Оборачиваешься и говоришь: «Как? Год уже прошел! Так быстро?» Быть может, это потому, что каждую минуту вспоминаешь прошлое, вновь переживаешь пережитое...
Ну так и есть, уже темнеет. Я же знал, что мы доберемся до Нонтрона в полном мраке.
Брюне, Брюне!.. Завтра мы должны выехать до зари, ведь нам предстоит длинный переезд. Поэтому пусть лошадей запрягут вовремя и пусть каждому выдадут на руки съестные припасы, так как у нас не будет времени устраивать в пути привалы. А кто поскакал в Лимож предупредить о моем приезде? Арман де Гийерми, что ж, прекрасно, прекрасно... Пошлю также нескольких своих пажей, пусть поглядят, какое отвели мне жилище и как готовятся к моему приезду, но пошлю только за день или два, никак не раньше. Как раз достаточно времени, чтобы люди зашевелились, но недостаточно для того, чтобы со всех епархий слетелись недовольные и замучили меня своими прошениями... «Ах, кардинал? Да, мы сами только накануне узнали. Увы, он уже уехал...» А иначе, дорогой племянник, я, чего доброго, превращусь в бродячее судилище...
Глава IV
Кардинал и звезды
Эге, племянник, вам, я вижу, пришлись по вкусу не только мои носилки, но и та пища, что нам сюда подают. И мое общество, конечно, мое общество тоже... Возьмите-ка еще кусочек шпигованной утки, той, что нам преподнесли в Нонтроне. Шпигованная утка – это, так сказать, гордость нонтронских поваров. Удивительно, как это мой повар ухитряется сохранять нам кушанья теплыми...
Брюне, Брюне! Скажите моему повару, что я весьма и весьма доволен тем, что он подает мне во время дороги теплую пищу. Прямо искусник какой-то... Ах, в его повозке есть жаровня... Нет-нет, я вовсе не жалуюсь, что он кормит меня дважды подряд одним и тем же, особенно если он вкусным кормит. Вчера вечером мне эта шпигованная утка показалась очень и очень приятной. Возблагодарим Господа Бога за то, что у нас ее оказалось в достатке.
Ознакомительная версия.
