Она окинула взглядом покой. Сент-Прайори был старинным замком, возникшим на месте древнего бенедиктинского аббатства, которое досталось ее предкам во время роспуска монастырей при Генрихе VIII.[8] И хотя Сент-Прайори после этого перестраивали, он так и не утратил средневекового духа, напоминающего о былом существовании аббатства. Каменные стены, сводчатые потолки, стрельчатые арки дверей и окон – ото всего веяло стариной и основательностью. Но Ева была женщиной другого времени, и свои апартаменты в одной из башен старого аббатства она превратила в очаровательное гнездышко. Теперь это стала богато украшенная комната дамы, с изысканной мебелью в новом вкусе, с инкрустациями и резьбой; каменную кладку стен скрывали фландрские шпалеры ярких сочных тонов с тиснением; на двух больших стрельчатых окнах висели длинные портьеры из золотистого индийского штофа. Таким же штофом была убрана роскошная широкая кровать на возвышении, с резными столбиками по углам, поддерживающими пышный балдахин, с которого свисали богатые драпировки, соединенные позументом.
Ева глядела сейчас на всю эту роскошь едва ли не с отвращением. Она не любила Сент-Прайори. Ее тяготил старый замок с его тайнами и преданиями, где давно не было гостей, не играла музыка, где в запутанных коридорах, помнящих еще тихую поступь монахов, лишь изредка попадался кто-то из немногочисленной прислуги или спешила куда-то озабоченная Рэйчел. Вот для ее сестры Сент-Прайори всегда был истинным домом. Она никогда не задумывалась над страшным проклятием последнего аббата Сент-Прайори, которого ее предок, барон Джон Робсарт, выгнал из обители прямо на дорогу умирать в нищете, когда король Генрих дал ему аббатство в ленное владение. Тогда аббат проклял род Робсартов до седьмого колена, и с тех пор ни один из их семьи не дожил до спокойной старости, каждый умер при трагических обстоятельствах.
Начал эту страшную традицию сам барон Джон Робсарт, свалившись с лестницы и сломав себе шею. До нынешних дней сохранилось поверье, что его напугал призрак загадочного черного монаха, который выплыл к нему из пустынного прохода. С тех пор поговаривали, что черный монах неизбежно возникал перед каждым очередным владельцем Сент-Прайори незадолго до его кончины.
Правда, в последние годы призрак как-то позабылся. Настал новый век, о преданиях не хотелось думать. Старший брат Евы, Эдуард, даже посмеивался над старинной легендой. Но он почти не бывал в Сент-Прайори, так как в основном жил за границей. Однако и его постигла смерть, когда он приехал в Англию и, вопреки воле отца, стоявшего за парламент, вступил в войска Карла I. Он погиб в битве при Нэйсби, и мрачные пуритане положили его труп к ногам генерал-лейтенанта парламентских войск Дэвида Робсарта.
С тех пор отец очень изменился и ушел из армии. Лишиться наследника, продолжателя рода – это было настоящее горе. Правда, от второго брака у него остался сын Николас, но даже сам Робсарт не любил вспоминать об этом. И была еще Рэйчел, от третьего брака отца с испанкой Пилар д’Альварес. Рэйчел родилась здесь, в Сент-Прайори, и ее рождение стоило жизни третьей жене Робсарта. С тех пор барон больше не женился, а над замком нависла странная, напряженная тишина. Тишина, которую так ненавидела Ева.
Она смутно помнила иные времена. Ей было три года, когда отец привез их с Эдуардом сюда, после того как был смещен с поста лорда-наместника Ирландии. Тогда Сент-Прайори сиял огнями, здесь часто бывали гости, отец устраивал пиры и большие охоты. Потом мать Эдуарда и Евы, ирландка Кэтлин Раффери, умерла, заболев оспой, и замок притих. Но не надолго. Отец был молод и вскоре женился на фрейлине королевы Генриетты-Марии, француженке Шарлотте де Бомануар. Хотя Еве тогда не исполнилось и пяти, она хорошо помнила эту шумную красивую даму. Шарлотта ни дня не могла провести без празднеств, замок весь ходил ходуном; порой это становилось утомительным, а временами – просто невыносимым.
Потом леди Шарлотта родила Николаса. Что-то случилось тогда между ней и отцом. Они почти не виделись, и лишь по прошествии нескольких лет Ева узнала причину разрыва меж ними. А тогда отец услал жену с сыном к ее родне во Францию, где Шарлотта вскоре умерла. В это время маленькая Ева уже жила с отцом в Лондоне, в его богатом городском особняке, а ее брат Эдуард уехал во Францию и служил пажом при дворе Людовика XIII. Женившись в третий раз, Робсарт сразу отправился с супругой в Сент-Прайори, а Ева осталась в столице под присмотром старой девы тети Элизабет и ворчливого дяди Энтони. Позже она узнала, что у нее родилась сестра Рэйчел, но ее это мало волновало. Ведь жизнь в Лондоне была такой веселой!
Когда Еве исполнилось двенадцать лет, ее представили ко двору, и королева Генриетта-Мария, очарованная редкой красотой девочки, приблизила ее к своей персоне. Ева принимала участие в роскошных выездах королевского двора, танцевала на балах, веселилась на маскарадах. Королева благоволила юной красавице, да и сама была охоча до всякого рода неожиданностей. Один раз она даже устроила бал, на который явилась в ярком платье, но с лицом и руками, вымазанными в саже, и под звуки бубнов и кастаньет исполнила мавританский танец. Позже в Лондоне вышел памфлет, обвиняющий королеву в развращении двора. Генриетту-Марию не очень любили за то, что она подбивала короля ввести в Англии католическое вероисповедание. Сердца англичан со времен королевы Марии Тюдор отвергли эту религию, да и нравы пуритан распространялись все более, их представители заседали в парламенте и все активнее выступали против двора, против доброго короля Карла и его католички-супруги. Но Ева тогда мало обращала внимание на это, хотя все чаще встречала в Лондоне суровых, вечно мрачных людей в темных одеждах с хмурыми лицами и резкими речами.
Ева старалась отвлечься утехами двора. Увеселения, роскошь, блеск, поклонники, флирт были ее природной стихией. Ева рано поняла, что хороша собой и нравится мужчинам, это делало ее дерзкой и смелой. Она дразнила их, играла ими, вела себя вызывающе. Ей ничего не стоило закрутить небольшую интрижку, она не боялась ночных свиданий, пылких поцелуев и ласк. А однажды, чтобы развеселить королеву, даже плясала на столе, вскидывая юбки и показывая всему двору свои красивые ножки в алых чулках с золотистыми стрелками. Она заметила, как восхищенно глядел на нее маленький принц Уэльский, который громко заявил, что леди с красными ножками – самая красивая дама в Англии.
Да, Еве Робсарт чудесно жилось при дворе, и она старалась не замечать тех туч, что сгущались у нее над головой. Вернее, над головой ее отца. Гром грянул, когда началась война с Шотландией и ее отец, единственный английский генерал, имевший боевой опыт, так как сражался в континентальных войнах, наотрез отказался принимать участие в походе против шотландцев. У него уже тогда были натянутые отношения с королем – Дэвид Робсарт открыто встал на сторону средних землевладельцев, которые протестовали против войны, ибо считали, что Карл I попирает их религиозные права. Робсарт относился к среднему дворянству как к соли земли Англии и полагал, что Карлу следует считаться с этими людьми. Это привело к окончательному разрыву отца с двором, хотя до Евы и доходили слухи, что сама королева умоляла генерала быть посговорчивей и помочь ее супругу. Но Робсарт отказался. Он уехал от двора в свое поместье Сент-Прайори и забрал дочь с собой.
