— Знаю… — всхлипнула Жанна.
— Вот он и принял тебя соответственно. И хочется, и колется, — подытожила баронесса. — Почему же ты решила, что он должен встретить тебя иначе? Никто из вас никому ничего не должен.
— Но я же любила его, я же верила ему!.. — тихо сказала Жанна и про себя добавила:
«Я ведь бежала от смертельной опасности к человеку, который был для меня всем! Ну к кому же мне еще было бежать? За чью спину прятаться?»
— Тебе было плохо, и ты кинулась под его крыло? — угадала баронесса. — Девочка моя, ты выбрала не те крылья. Ты ведь перепутала свою любовь и любовь к тебе. Вот покойный герцог де Барруа принял бы тебя, какой бы ты к нему ни явилась… И те мальчики, что из-за любви к тебе получали увечья на турнирах, стараясь хоть чем-то заслужить твой благосклонный взгляд, сделали бы тебя королевой своих крохотных владений, защищая от всего мира, пусть бы самые могущественные владыки ополчились против них. Даже барон де Риберак, которого ты ткнула в лужу, как кутенка, укрыл бы тебя, грози тебе беда, потому что он истинный рыцарь и любитель дам, что не мешает ему быть грубияном, гулякой и транжиром!
Баронесса опять пришла в веселое расположение духа и закончила:
— А ты, моя девочка, ослепленная собственной любовью, поверила венецианцу! Ведь Фальеры — это венецианская фамилия. Да они сами себе не доверяют! Слышала, как они избирали дожа?
— Нет, — вытерла последние слезы Жанна.
— Ну так слушай. Двести с лишком лет назад они сделали это так: Большой Совет выделил из своего состава тридцать человек. Эти тридцать человек среди себя выбрали девять. Девятеро избрали сорок электоров среди членов Совета и вне его. Сорок выделили двенадцать, двенадцать избрали сорок пять. Сорок пять выделили одиннадцать, а одиннадцать выбрали сорок одного человека, которые и избрали дожа. Каково? И после этого ты летишь на Кипр к отпрыску венецианской фамилии. Просто прелестно! — с удовольствием сказала баронесса.
— И как вы помните подобную чушь? — поразилась Жанна. — Я и повторить-то не смогу.
— А я помню, — улыбнулась баронесса. — С детства. Твоя матушка, когда мы вместе воспитывались в монастыре, тоже удивлялась моей памяти. Слезы высохли, давай смотреть на город!
* * *
Маршрут, который выбрала баронесса для показа Рима, был причудлив и довольно извилист.
Это был Вечный город с точки зрения мадам Беатрисы. Показное благочестие перемешалось здесь с ненасытным интересом ко всему выдающемуся, скандальному и внешне эффектному.
Для начала экипаж баронессы прибыл на Капитолийский холм, самый невысокий из семи.
Мадам Беатриса величественным жестом показала одно из зданий.
— Смотри, это дворец Сенаторов. Здесь заседают люди, которые считают, что правят городом наравне с папой. В Италии все-таки странные нравы. Какие-то республики, сенаты, советы… Давай-ка выйдем из экипажа и обойдем этот дворец, с той стороны есть неплохое место, откуда открывается интересный вид.
Дамы обошли здание дворца Сенаторов.
— Смотри, эта низина, сплошь в развалинах и заболоченных лужах, называется Форум. А холмы, что окружают ее, помимо Капитолия, на котором мы стоим, Палатин, Эсквилин и Квиринал. Как видишь, ничего особенного, но все римляне, словно сговорившись, первым делом тащат вас сюда. «Это центр Рима, отсюда начинается Рим!» — твердят они. — Если бы так начинались наши города, то подумать страшно, чем бы они заканчивались! — Уничтожив морально Форум буквально тремя фразами, баронесса сочла свою миссию выполненной и повела Жанну обратно к экипажу.
Но на полпути она передумала и направилась к лестнице, ведущей в церковь.
— Чуть не забыла, надо обязательно посетить храм Санта-Мария-ин-Арачели. Там находится часовенка с прахом святой Елены. Честно признаться, я ей завидую. Легко попасть в святые, если ты мать императора. Стоит съездить в Палестину, со всеми удобствами, полагающимися по сану, отыскать там реликвии, благо деньги есть, — и готово! Посмотрела бы я, как бы святая Елена свершила все это, имей она мой годовой доход!.. А церковь эта больше напоминает публичное место. Римский сенат здесь устраивает ассамблеи, дискуссии да разные заседания, словно других мест в округе нет, обязательно надо в храме ораторствовать! Давай только на минутку заглянем, боюсь, там опять о чем-нибудь спорят!
Едкие комментарии мадам Беатрисы не мешали Жанне наслаждаться ни видом Форума, ни красивой ажурной часовенкой над урной с прахом святой Елены в храме, ни замечательными фресками, изображающими разные фрагменты жизни святого Бернардина.
— Госпожа Беатриса, — спросила Жанна, когда они вышли из церкви. — Говорят, где-то здесь были заточены в тюрьму апостолы Петр и Павел? Мы увидим это место?
— Вот уж не думала, что тебя привлечет дыра в земле! — пожала плечами баронесса. — Но если хочешь, давай посмотрим. Только надо спуститься. Это Мамертинская тюрьма на Форуме. Но ломать ноги на здешних лестницах я не согласна. Садись в экипаж.
Экипаж баронессы спустился с Капитолийского холма.
Баронесса подвела Жанну к темному провалу, который оказался входом в тюрьму. Оттуда тянуло сыростью.
— И ты хочешь спуститься? — поинтересовалась баронесса. — Я — нет!
— Мне тоже что-то не хочется, — призналась Жанна. — Но стоять у входа и не спуститься в Мамертинскую тюрьму?
— А что, ты обязана там побывать? — возмутилась баронесса. — Ты всегда можешь сказать, как поразил тебя вход в тюрьму, где томились святые апостолы. И это будет чистой правдой. А про то, как она выглядит изнутри, тебе с удовольствием расскажет любой достаточно молодой монах, проходящий поблизости, стоит лишь попросить его с улыбкой. Поехали лучше дальше.
— Хорошо, вы меня убедили, — согласилась Жанна.
* * *
Экипаж опять покатил по римским улицам.
— Видишь ту церквушку? — показала баронесса. — Это церковь Санта-Франческа-Романа. Ты представить себе не можешь, что творится здесь девятого марта. Вся площадь забита лошадьми, коровами, буйволами. Все это добро мычит, лягается, поднимает тучи пыли и оставляет груды навоза. Просто кошмар!
— Святая Франческа покровительствует животным? — угадала Жанна.
— Конечно. Вот их и гонят сюда в день ее рождения для благословения. Что тут делается — не описать!
Внезапно (для Жанны) экипаж выехал на площадь, и перед глазами возникла громадная трехпроемная арка. А рядом возносились ввысь огромные, подавляющие своей величиной, странные руины. Три арочных пояса и глухой четвертый наверху. Мрамор и травертин, кирпичи и туф. Буйные заросли, облепившие старые стены.
