Николая Булгари (1805–1841 гг., пережил каторгу, заключение в крепости, выслужился из рядового в подпоручики)
. – Е.С.). Будучи в Петербурге, он получил письмо «за подписанием многих греков, в коем просили они адмирала Сенявина для командования их флотом». Булгари отвез это письмо графу Милорадовичу. Милорадович никакого дальнейшего хода коллективной просьбе греческих повстанцев тогда не дал, конечно, и дать не мог.
В той же работе приведено следующее интересное свидетельство: «Через сорок без малого лет после пребывания Сенявина на Ионических островах местное население поминало его с самой теплой благодарностью. Вот что рассказывает в своих «Воспоминаниях русского моряка» Сущов, посетивший остров Занте в 1841 г.: «О ком говорили с заметным оживлением и всех расспрашивали приезжавшие толпы? Кого благословляют здешние народы, рассказывая детям о его временах, о их благоденствии… под управлением адмирала Сенявина. Здесь все знают, помнят и глубоко уважают Дмитрия Николаевича. Любопытный разговор наших гостей был о нем; они не говорили о его воинской славе или морской известности, нет, они рассказывали о нем самом, как о человеке без блеска и титула. Говорили, как он был строг и вместе с тем входил в малейшие нужды жителей, всякого сам утешал, каждому помогал, и его любили больше, нежели боялись. В какой дисциплине держал он своих и чужих, – но любил, чтобы все, его окружающие, были им довольны и всегда веселы, сам изобретал удовольствия, давал пиры, и все уважали его не на словах, а действительно, как отца-командира». И, конечно, у населения навсегда осталось в памяти, с каким неподдельным горем, с какой растерянностью принято было известие (абсолютно неожиданное) о Тильзитском договоре, отдавшем Ионические острова в руки Наполеона. Сам русский адмирал должен был успокаивать («усмирять») взволнованных его отъездом жителей: «Как это неожиданное известие всех поразило! Не хотели атому верить, но адмирал Сенявин усмирил их, и весь народ со слезами провожал его. И теперь, при этом рассказе, у некоторых навертывались слезы. Зантионцы желали знать все подробности об адмирале: когда он умер? Где похоронен? Какой сделан памятник? Остались ли у него дети? Необыкновенно отрадно было нам слышать искреннее участие и уважение иностранцев к человеку, уже давно успокоившемуся от неправильного волнения света, но славою которого всегда будет украшаться наш флот, а имя Сенявина долго будет заставлять биться от восторга сердца русских моряков».
Суровым памятником английского владычества на Корфу доныне служат глухие черные казематы, возведенные посреди цитадели Новой крепости. Избегающие острых углов, прореженные только узкими щелями для ружейной пальбы, центральные бастионы, извивая свои стены внутри других таких же стен, создают рядом с собой довольно удушливую атмосферу каменного мешка. Местами видны вензеля королевы Виктории и года постройки – 1842, 1843, 1845. Софи Аткинсон описывает случай, когда в конце 1840‐х гг. 12 британских солдат во главе с сержантом доблестно оборонялись против восставших; в награду служивый попросил лишь об одном – разрешении, чтоб к нему приехала жена. Льгота по тем временам немалая – по свидетельству лорда Карлайла, в 1851 г. только шести процентам британских военнослужащих корфиотского гарнизона было разрешено иметь при себе жен – и то они спали (в прямом смысле, разумеется) в общих бараках со всеми солдатами. Бравому сержанту в довесок к жене выделили еще медаль и 20 фунтов пенсии.
С годами «недоразумения» меж обеими сторонами все более усугублялись, и в итоге 29 марта 1864 г. был подписан Лондонский договор между Великобританией, Россией, Грецией и Францией о передаче Ионических островов Греческому королевству с оговоркой «постоянного нейтралитета» Пакси и Корфу. Последняя дала англичанам право уйти совсем не по-английски, а сугубо по-варварски хлопнув дверью: они снесли, под предлогом соблюдения Корфу нейтралитета, большую часть Новой крепости, включая внешние форты, так что ныне Старая крепость, некогда в несколько раз меньшая по сравнению со своей «соседкой», превосходит ее. Она тоже изрядно пострадала от хозяйничанья англичан: много зданий внутри нее было снесено, включая восстановленный после взрыва пороховых складов в 1718 г. дворец венецианского правителя, и т. п. (впрочем, случай типичный – например, на Кипре англичане снесли все исторические здания внутри Киренийской крепости (кроме римской цистерны), преобразовав ее в полицейский участок). Кроме того, море постепенно подтачивает ее бастионы, и старая кладка регулярно осыпается в воду.
Однако, несмотря на указанные утраты, по-прежнему грозным памятником венецианского владычества над островом высятся две крепости – Старая и Новая (она же крепость св. Марка), и даже то, что осталось, производит потрясающее впечатление. Только увидев эти твердыни, постигаешь, какой подвиг совершили русско-турецкие матросы и солдаты под руководством адмирала Феодора Федоровича Ушакова.
На Корфу его все же помнят. У стен Новой крепости, неподалеку от венецианских ворот, в 2003 г. ему был воздвигнут памятник. Не в привычном нам смысле и явно не тот, которого Ушаков достоин, но хоть что-то: беломраморный валун с барельефом адмирала и надписью на бронзовом картуше по-русски и по-гречески: «В честь великого русского флотоводца Федора Ушакова, политика и дипломата, за его огромный вклад в создание Республики Семи Островов». (Новые реалии – новые факты: 25/26 марта 2022 г. памятник был осквернен вандалами, таким образом «выразившими» отношение к проводимой Россией спецоперации по искоренению украинского фашизма; посольство России в Греции отметило: «В связи с осквернением памятника посольство направило ноту в МИД Греции с требованием расследовать акт вандализма и привлечь виновных к ответственности. Ожидаем, что муниципальные власти Корфу приведут мемориал в надлежащий вид. Соответствующее обращение передано им почетным консулом России на Корфу и Ионических островах… Это очередной антироссийский акт, который направлен также и против нашего общего исторического наследия»). В храмах встречаются его иконы – в 2001 г. он был прославлен в лике праведных за свою службу России и тихую милосердную жизнь в отставке, окончившуюся 2 октября 1817 г.; погребен он был на территории Санаксарского монастыря (Мордовия), где был настоятелем его дядя. В раннесоветское время (до Великой Отечественной войны) его могила была разорена вандалами в поисках реликвий, так что уцелел лишь один адмиральский погон с тремя орлами, остатки сапог, клочки мундира и несколько пуговиц; позже, когда в войну страна вспомнила о своих военно-исторических корнях, могила была приведена в порядок, а знаменитый антрополог М.М. Герасимов в 1945 г. по черепу воссоздал облик флотоводца; впрочем, после того, как скелет адмирала после прославления во святых был извлечен из могилы и частично помещен в раку, а частично разобран «по косточкам», место его упокоения пришло в безобразное запустение (по сравнению с 2007 г., например) и оставалось в нем приличное количество лет, чему свидетельством фото от 2013, 2014, 2016 годов: ограда и бюст утрачены, памятник наклонен вбок (в 2018 г. хоть выправлен). Хотелось бы задать монастырскому и епархиальному руководству соответствующий вопрос, но, судя по отношению к могиле, они и
