– Вынужден подчиниться силе, сударь. – Месье Фурже с недовольным видом поплелся прочь, провожаемый насмешливыми взглядами матросов.
– Земля! Земля! – Голос марсового, которого Пьер на рассвете посадил на мачту для наблюдения за морем, привлек к себе всеобщее внимание. – Берег! Капитан, Франция! Виват, Франция!
– Друзья-товарищи! – Голос Пьера срывался от волнения. – Помолимся Господу нашему, вознесем благодарную молитву за спасение из плена! – Пьер с одухотворенным лицом опустился на колени и стал молиться, осеняя себя крестом.
Матросы дружно последовали его примеру, и палуба огласилась возгласами, благодарящими за спасение Господа.
– Пьер, ты можешь узнать берег? – спросил Арман взволнованным голосом.
– До него еще очень далеко, Арман. Подойдем ближе, тогда попытаюсь. Но это уже не так важно. Зато, дружище, мы у себя, почти дома! Ты понимаешь это? Мы вырвались из проклятой Берберии! Слава тебе, Господи! Даже не верится.
– Ты прав, Пьер. Сколько же мы там пробыли? Года два, да?
– Не меньше. Но теперь кажется, что это и не было таким уж страшным. Верно?
– Конечно, оглядываясь назад, пройденный путь видится не таким опасным и длинным. А на самом деле мы столько исходили, что теперь и представить себе трудно. Не знаю, как уж тебе, а мне даже вспомнить страшно, Пьер.
– А я так бы и полетел, будь у меня крылья, к себе в усадьбу. Но ведь не полетишь. Нужно еще доплыть до Марселя, а на это может уйти не один день. Придется ждать.
– Мы и так все это время только этим и занимались. Но уж теперь осталось совсем мало, верно, Пьер?
– Это так, но от этого ожидание не становится более терпимым. Как раз сейчас мне так не терпится побыстрее добраться до Марселя. А там…
После полудня Пьер, определившись по береговым ориентирам, заявил, что они находятся где-то милях в ста западнее Марселя.
– Придется, Арман, ждать еще. При таком ветре мы лишь к утру сможем дотянуть до Марселя. А пришвартуемся, скорее всего, лишь к полудню.
– Ох, как долго, Пьер! Неужто ничего нельзя сделать? Это корыто едва ползет.
– Не гневи Господа, Арман! Судно вполне быстроходно. Вспомни, как мы два дня назад ушли от испанца. На другом судне вряд ли это было бы возможно. Так что мы должны быть благодарны этому корыту.
– Погоди, Пьер! Не мы ушли, а ты ушел. Что бы мы смогли сделать без тебя? Так что не скромничай и бери все на себя, как и положено капитану.
– Ладно уж, Арман. Перестань, а то зазнаюсь, а это уже будет плохо.
– Хорошо, перестал уже.
На последних милях пути экипажу пришлось основательно поработать. Противный ветер заставлял постоянно менять галсы, работа с парусами изматывала матросов. Однако теперь никто не роптал. Слева по борту тянулись родные берега, и работа не казалась такой изнурительной. К тому же пиратские харчи еще не закончились, и Пьер заставлял повара готовить самые изысканные кушанья, какие только можно было придумать на корабле. Все ликовали, и лишь королевский нотариус господин Фурже ходил отчужденный и мрачноватый, чувствуя свое одиночество и непонимание.
Утром, как только поднялось солнце, Пьер осмотрел берег.
– Я уже вижу скалы перед Марсельской бухтой, Арман. Мы пришли! Собирай матросов. Будем выдавать жалованье за рейс.
Арман побежал по палубе крича во все горло:
– Эй, братва! Быстрей собирайтесь к капитану! Жалованье выдают! Торопись, а то опоздаете!
Матросы, услышав клич, опрометью бросились к Пьеру, окружили его и с жадностью уставились на мешочек с золотыми, который он держал в руках.
– Друзья, – обратился Пьер к матросам. – Тут у меня добыча, захваченная у алжирцев. Ее надо поделить, так как скоро мы высадимся в Марселе. По старинному обычаю все делится равными частями. Так каждый из вас получит свои семьдесят два золотых. Подходите и забирайте свои кровные.
– Ура капитану! – Голос матроса еще не закончил вибрировать в утреннем воздухе, как его подхватили все остальные и громко орали хвалу капитану, пока Пьер не остановил крикунов:
– Хватит орать, друзья! Приступаем к выдаче.
– Филипп, получай и отходи, Жан, получи свое, пошел, Бернар, бери и трать, но по-умному.
Так Пьер раздал все деньги, но в мешочке осталось еще несколько монет. Он сказал:
– Остальные я отдаю раненым, которые пролили кровь в бою с неверными, – и он протянул каждому из пострадавших в схватке его дополнительную долю.
– Капитан, а себе что ты оставил? – раздался голос матроса.
– Не беспокойся, Жак, себе я оставил судно. Я ведь купец и судовладелец. Оно мне пригодится, да и с Арманом надо поделиться. Ведь мы друзья.
– Правильно, капитан! Что нам делать с кораблем? А тебе он пригодится. Мы не в обиде. Забирай все, да хранят тебя Господь и Дева Мария! Мы и так в долгу у тебя. Где бы мы были сейчас, если бы вы нас не освободили. Ура капитану! – Голос матроса мигом поддержали, и громкие вопли радости пронеслись над морем.
– Все, друзья! Пора приготовиться к входу в бухту. Бросаем якоря на рейде.
Впереди уже завиднелись строения города. Далекий перезвон колоколов восхитительной музыкой проникал в сознание матросов. Они навострили уши и вслушивались с упоением и восторгом на ликующих лицах.
Очень тихо судно вошло в гавань и, опустив паруса, застыло на месте. Якоря с глухим всплеском бухнулись в воду, шебеку немного развернуло по ветру. К ней уже спешила шлюпка с портовым чиновником. Приключения закончились, начиналась обычная жизнь.
– Друзья, готовьтесь на берег! Шлюпку на воду! Собирай пожитки! – Голос Пьера звучал взволнованно и как-то одухотворенно.
– Не обманывают ли меня мои глаза?! – Портовый чиновник развел руки в радушном приветствии с лучезарной улыбкой на лице.
Это был немолодой уже человек невысокого роста, с усами гвардейца, одетый в поношенный кафтан, с белым шарфом на шее. Его загорелое лицо выражало и удивление, и радость, смешанную с надеждой на приличную подачку или взятку, которые сильно способствовали благополучию чиновника.
– Мессир Блан! Неужели это вы? Вас уже и ждать перестали! Говорили, что вы в плену у варваров!
– Все верно, мой любезный Франсуа. Там я и был и только что вырвался. Зато попал прямо к вам в лапы. Принимайте.
– Я так рад снова видеть вас! Поздравляю, искренне поздравляю.
– Заходите в каюту, месье. Надо отметить это событие бутылочкой, хотя ничего стоящего предложить не могу. От неверных мы, а там, сами знаете, плохо с вином.
– Непременно, непременно, мессир Блан. С превеликим удовольствием.
Пьер повел своего гостя, вернее контролера, в каюту. Бутылка вина и горка апельсинов встретили француза. Они расселись на табуретках, распили бутылочку, и Франсуа сказал:
