пира трезвым – не очень хорошо. В пьесе «Дионис» греческого поэта Эбулоса выведено, можно сказать, золотое правило проведения симпозиума:
«Для разумных мужчин я готовлю только три кратера: один для здоровья (который они пьют сначала), второй для любви и удовольствия и третий для сна. После того как третий истощен, мудрецы идут домой. Четвертый кратер не является моим – он принадлежит плохому поведению; пятый для крика; шестой для грубости и оскорблений; седьмой для поединков; восьмой для ломки мебели; девятый для депрессии; десятый для безумия и бессознательного состояния».
Вот какие молодцы! Выпили три кратера на всех – и по домам. Дома поцелуют свою Ариадну или Персефону и завалятся спать. Все довольны.
Кстати, греки так боялись опьянения, что на дно кратера иногда клали аметист и украшали этим камнем чаши. Считалось, что аметист изгоняет винные пары, ограждает от алкогольных излишеств. Тут даже есть трагическая легенда:
Дионис полюбил нимфу Аметист, а та была влюблена в пастушка-музыканта Сприкоса. В отчаянии Дионис решил навеки заключить нимфу в своих объятиях, та попросила помощи у Артемиды. Богиня не придумала ничего лучше, как превратить несчастную в статую лилового камня. Вот такая несправедливость.
Ладно, нечего грустить по Аметисте. Лучше устыдитесь! Вы живете в XXI веке, ходите на работу, считаетесь приличными людьми и даже не знаете, что философ Диоген жил вовсе не в бочке! Бочку придумали гораздо позже, а Диоген устроил себе домик в «пифосе». Эти глиняные сосуды с толстыми стенками обмазывали изнутри смолой и пчелиным воском, обкуривали ладаном, зарывали в землю. В пифосах бродило вино, и были они такими большими, что там с относительным комфортом поместились бы три Диогена.
Александр Македонский пришел к философу и спросил, что тот хотел бы получить в дар. На что философ ответил: «Не загораживай мне солнце». Эта история хорошо известна и запечатлена на многих античных изображениях. Мудрец выглядывает именно из пифоса.
В этот же сосуд прятался Эврисфей, когда Геракл привел к нему во дворец Эриманфского вепря.
До сих пор у греков сохранилась пословица: «Начиная пифос и кончая, насыщайся, середину же береги». Суть такова: на поверхности вино соприкасается с воздухом и теряет качество, внизу находится винный отстой, лучший напиток – в середине, его нужно беречь.
В пифосе вино выдерживали около двух лет, потом разливали в двуручные амфоры. Узкое горлышко этого сосуда не позволяло вину окисляться и испаряться, в заостренном дне собирался осадок, удлиненная форма с округлыми боками позволяла легко сливать напиток. Амфоры вместимостью 20–30 литров подписывали, затыкали паклей и запечатывали смолой. В таком виде греческое вино шло на экспорт.
В обмен на алкоголь греки получали золото и слоновую кость из Египта, медь из Сирии, зерно из Причерноморья. Критские амфоры найдены на территории современной Франции и даже Швейцарии. Те же римляне переняли у греков традиции виноградарства и виноделия.
Может быть, первую лозу вырастили не в Греции, первое вино сбродило не здесь, другой народ придумал закапывать сосуды в землю. Но факт в том, что вся метафизика, вся магия и культура этого напитка родилась под Олимпом, и, мне кажется, без помощи богов здесь не обошлось.
Ведь если бы не вино, пусть и сильно разбавленное, грекам было бы тоскливо. Мысли их были бы заняты мелким, темным, бытовым. Некому было бы думать о свободе и красоте.
Не было бы никакого Возрождения, классицизма и демократии. Да и вообще – мир был бы грубее, а мы – без праздничка.
Быстро крутилось колесо жизни. Что-то проваливалось в неизвестность и не возвращалось. Одним рывком поколение сменяло поколение. Человеческие щепки летели в разные стороны, искры не освещали темные пятна истории. Где-то в углу вселенной пищала одна идея, хрупкая и прозрачная, подавала сигналы SOS, светилась: возьмите меня, возьмите. И люди, так как обладали жалостью, протянули руки, взяли идею и прижали к сердцу, как найденного ребенка, подкидыша, сироту. Знали бы они, в какое чудовище вырастет это дитя.
Все началось с круговорота воды в природе. Под солнцем испаряется влага, поднимается вверх, выпадает обратно. Магия, которую изучают во втором классе средней школы. Наблюдал человек за дождями, туманами и морями, вопрошал: «Откуда вы, явления, откройте секрет, поделитесь тайной». Но молчали дожди, туманы и моря. И решил человек их уменьшить, загнать в угол, воссоздать естество в условиях комнаты. Ударим опытами и экспериментами по матери-природе, да и мать ли она нам? Не мать, а огромный перегонный аппарат, вот смотрите: вода в котле испаряется, на крышке образуются капли и снова падают вниз – бесконечно.
В IV веке до нашей эры Аристотель написал:
«Морская вода становится питьевой благодаря испарению. Ему может быть подвергнута любая влага. После превращения в пары она вновь становится жидкой».
Так греческий философ закинул удочку в водоворот, а вытягивали ее долго и тяжело, всем скопом: алхимики, ученые, изобретатели и врачи.
* * *
Дистилляция – от distillare – «стекать по капле». Но кому интересно по капле собирать воду, руки чешутся что-нибудь эдакое сотворить, какое-нибудь настоящее волшебство. До волшебства додумались еще древние египтяне: они начали перегонять кедровую смолу в масло, которое использовалось при бальзамировании. Вещество это было токсично, и позже римляне любили добавлять его в вино для усиления, так сказать, эффекта.
«Под горшком со смолой зажигают огонь. Пары поднимаются и оседают на шерстяной материи, покрывающей сверху горшок. По окончании операции материю, пропитавшуюся маслом, выжимают» —
так Плиний, живший во времена Калигулы, описывал процесс смолокурения, дистилляции смолы.
Долгое время дистилляцию использовали только для получения эссенций и масел, в лекарственных целях. Не понимали люди, какой бриллиант лежит у них в кармане. И ведь придумывать-то особенно ничего не нужно было. Не хватало аккуратного толчка, а дальше уже – либо падать в пропасть, либо лететь.
Наш дорогой Аристотель, которому мы по гроб жизни обязаны, намекал:
«Вино обладает определенными испарениями, поэтому оно издает огонь».
Теофраст уже что-то знал, но напустил тумана, то есть блеска:
«Вино, налитое на огонь, словно освобождаясь, образует блестящее пламя».
И только в III веке нашей эры забрезжил луч надежды. Исследователь Маппаэ Клавикула записал рецепт красок:
«Смешивая чистое и крепкое вино с тремя частями соли и грея смесь в подходящем сосуде, получается огненная вода, которая может гореть, не обжигая материю, на которую она налита».
Так неуверенно человечество пошло навстречу крепкому алкоголю.
