Паво замолчал, обдумывая свой разговор с ланистой. Гурджес намекнул, что у него могут быть какие-то рычаги воздействия, чтобы заманить Гермеса на Арену. Но только в том случае, если Паво одержит победу над меньшими противниками, предположил он. Паво пришла в голову мрачная мысль, что теперь он безмолвно молился богам о том, чтобы прожить достаточно долго, чтобы встретиться с Гермесом. Больше всего он опасался не умереть на арене, а умереть, прежде чем у него появится шанс отомстить.
- В любом случае, - сказал Букко. - По крайней мере, ты умеешь владеть мечом. Ты слышал тренера. Я - бесполезный человек. И вообще, хуже прокаженного.
- Тогда зачем вступил в Школу? У тебя наверное были какие-нибудь другие способы рассчитаться с долгами.
Букко хмыкнул: - Интересно ты мыслишь!. Десять тысяч сестерциев могут показаться не такой уж большой суммой для человека, рожденного в такой среде, как ты, но для такого человека, как я, это большие деньги. Солдату потребовалась бы прослужить двенадцать лет, чтобы заработать такую сумму. И я не солдат. Я не умею считать, и мне не хотелось бы зарабатывать на жизнь сбором мочи, - сказал он, имея в виду текстильщиков, которые собирали кувшины, наполненные мочой, для стирки тог. - Кроме того, у меня в Остии остались жена и двое сыновей, так что приходилось кормить троих. В общем, вариантов у меня почти не было, понятно?
- Мне жаль. Я тебя не осуждаю.
Буко вздохнул: - Забудь это. Я здесь не по твоей вине, не так ли?
- Твои сыновья - сколько им лет?
- Папирию семь, Салонию четыре. - Букко задумчиво смотрел на свою пустую миску, погруженный в свои мысли. - Они хорошие ребята. Младший мечтает стать солдатом, когда вырастет. Говорит, что хочет завоевать Британию в одиночку.
- У меня тоже есть сын, - сказал Паво.- Или,… был, - тихо добавил он. Он быстро переключил разговор, прежде чем Букко успел спросить об Аппии и вскрыть все еще воспаленную рану. - Должно быть, им тяжело видеть своего отца в Школе Гладиаторов.
- Ну, я не думаю, что задержусь здесь надолго, - небрежно ответил Букко.
- Как так?- Паво поднял брови, глядя на него. - Мне неприятно указывать тебе на это, Букко, но тебе понадобится много времени, прежде чем ты соберешь достаточно денег, чтобы полностью расплатиться со своими долгами. Даже с учетом вступительного взноса тебе все равно не хватит шести тысяч сестерциев.
Букко понизил голос и украдкой постучал себя по носу: - Между нами, у меня есть план, как уладить дело раньше.
Паво наморщил лоб: - О чем ты говоришь?
Доброволец наклонился к Паво, его дряблые челюсти растянулись в неряшливой ухмылке. - У меня есть друг снаружи, - сказал он. - Он будет делать ставки на деньги за бои. Большие деньги. И я с ним в доле. Что касается меня, то находясь в лудусе, я могу снабжать его нужной информацией о форме и способностях разных гладиаторов. Травмы, тренировки и тому подобное. Поверь мне, Паво, к тому же, если мне повезет, и я убью кого-нибудь на Арене, я выйду отсюда до конца года.
- А если тебе не повезет? - спросил Паво.
- Даже не думай об этом. Да ладно, не смотри на меня так! Ты действительно не можешь представить, как я покидаю лудус целым и невредимым? Посмотри на некоторых ветеранов. Кровавые звери! Какие у меня шансы выстоять против кого-либо из них? А, таким образом, я смогу заработать достаточно денег, чтобы погасить свои долги и рассчитаться по контракту со стариной Гурджесом. Это должно быть лучше, чем истекать кровью на какой-нибудь богом забытой Арене.
Паво хотел было ответить, но его прервал звонок тренера, приказавший новобранцам разойтись по камерам. Букко неохотно встал. Остальные начали выходить из столовой. Паво какое-то время оставался на полу. Он хотел использовать момент покоя для себя, поскольку он дал торжественную клятву довести свои поиски до горького конца. Он не остановится, пока не увидит своим глазами, как жизнь будет утекать из Гермеса. Ничто не встанет у него на пути. Открыв глаза, Паво вдруг бнаружил, что он остался один и поднялся на ноги. Он повернулся в сторону коридора и заметил, что кто-то преградил ему путь.
- Направляешься куда-нибудь? - прошептал Амадокус.
Паво замер, когда свет ближайшей лампы осветил лицо ветерана. Вблизи Паво мог разглядеть, что у него выпуклый нос и уши цвета цветной капусты, как у человека, побывавшего во многих потасовках. Он возвышался над Паво, сверкая глазами. Новобранец смутно осознавал присутствие еще трех ветеранов позади Амадокуса. Фракиец стоял на месте, в то время как другие гладиаторы медленно кружили вокруг Паво, тяжело дыша через ноздри.
- Пропусти меня, - сказал Паво.
Амадокус стоял на месте. Паво слышал, как за его спиной дышат трое других мужчин. - Сын легата, говорят, даже Военного Трибуна. Вот это, да! - Он взглянул на Паво. - Я очень ненавижу римлян. И если есть что-то, что я ненавижу больше, чем римлян, так это римских легионеров.
Паво огляделся. Столовая была пуста. Остальные гладиаторы и слуги ушли. Помощи ждать было неоткуда.
- Я видел тебя сегодня рядом с палусом, римлянин. И я говорю тебе, есть только одна вещь хуже, чем римский солдат. Ты понял, что это такое?
- Нет, - пожал плечами Паво. Он увидел, что Амадокус сжал правую руку в кулак. Он сделал шаг назад от Паво и ухмыльнулся остальным трем мужчинам.
- Он не понял, ребята, - сказал Амадокус, когда его сообщники зашли назад за широкие плечи ветерана. Они злобно засмеялись и уставились на Паво, а новобранец вытянул шею мимо Амадокуса, пытаясь увидеть охранников. Они исчезли, и у Паво возникло ужасное ощущение, что они нарочно покинули свой пост.
- Римский солдат, который хвастается, вот что, - продолжал Амадокус, злобно глядя на Паво. - Только то, что ты хорошо бьешь по дереву, не думай, что ты гладиатор. Ты должен заслужить это кровью. - Ветеран поднял левое запястье, чтобы показать красноватую букву - G, представляющую дом Гурджеса, выжженную на его теле. Паво заметил, что все гладиаторы-ветераны носили одинаковые клейма. Он слышал, как какой-то новобранец объяснял, что получить клеймо - это честь, которой удостаиваются только тогда, когда гладиатор-стажер одерживает победу на арене и становится ветераном.
Новобранец молчал. Амадокус усмехнулся, приложив руку к уху и повернув ее к Паво.
- Ну, что, римлянин? Что скажешь?
Паво по-прежнему молчал.
- Я так и думал, -закудахтал Амадокус, поднося руку ближе к лицу Паво. Новобранец почувствовал исходящий от него зловонный запах. - Проклятый трус. Совсем как твой отец.
Горячая ярость вспыхнула внутри Паво. Он плюнул в лицо Амадокусу, жирной каплей слюны прямо в лоб, которая скользнула между глаз и попала в нос. На мгновение ветеран был ошеломлен. Он сделал шаг назад, его мускулы затрепетали от гнева, когда он вытер плевок с лица и изучил его на ладони. Его глаза были широко раскрыты, а брови нахмурены, как будто он не мог до конца поверить в то, что только что произошло.
