Овод снял сумку с плеча и, передавая ее Ю-ю, сказал:
— Эту сумку Ю-ю немедленно доставит нашим, а мы задержим бандитов у переправы.
— Да, ты прав, всем спастись не удастся, — тотчас согласился Следопыт. — Но не лучше ли тебе самому пойти с бумагами, а мы с Ю-ю дадим бой…
— Нет-нет! — решительно перебил Овод. — Ведь мы дали клятву не покидать друг друга в беде… а беда уже надвигается, — и он кивнул головой в сторону брода.
Махновцы заметили свалившихся коней, дали по ним еще три-четыре залпа и смело пустились в реку, идя по два в ряд.
Мишка пожал руку Оводу и приказал Ю-ю немедленно отправляться в путь:
— Умри, но сумку доставь нашему полковнику или самому Буденному!
— Слюхай, капитана! — Ю-ю с некоторым колебанием взял таинственную сумку. Он понял, что ему велят оставить своих друзей в самый опасный момент, когда его «карабай» мог бы пригодиться. Но приказ есть приказ. Козырнув командиру и поклонившись Оводу, он молча перебросил сумку через плечо и быстро пополз прочь от берега.
Проводив Ю-ю теплым взглядом. Овод вздохнул:
— Какой он славный товарищ… Прощай, дорогой!..
— Ну-ну, — нахмурился Следопыт, — рано прощаться. Готовься к бою, видишь — идут!
Первая пара махновцев была уже на середине реки. Мишка насчитал шесть пар «с хвостиком», значит, тринадцать здоровенных бандитов против двух буденовцев.
— Пора начинать музыку, — сказал Мишка, прицеливаясь, — надо снять первую пару: ты правого, я левого… Пли!..
Гулкий залп прокатился над рекой.
Оба махновца свалились в воду. Раздался крик. Бандиты сразу остановились, открыв беглый огонь по мертвым коням, за которыми, как им казалось, спрятались беглецы,
Маневр Мишки оказался удачным. В то время как махновцы один за другим падали с седел, ребята, невредимы, лежали за камнем.
Потеряв еще двух убитыми, бандиты в панике повернули обратно.
— Ослы! — заметил Мишка, выпуская им вслед одну пулю за другой. — Им надо было переть напролом, потерь было бы столько же, а нас бы, конечно, пристукнули.
— Не беспокойся, Мишук, мы, кажется, и так не уйдем: гляди-ка, что там творится.
На помощь бандитам примчался еще один отряд. Он сразу спешился и вместе с остатками первого отряда открыл по невидимым юнцам ожесточенную стрельбу, осыпая градом свинца большой отрезок берега. Пули запели и над камнем, скрывавшим ребят. Они не отвечали.
— Да, пожалуй, ты прав, — признался Мишка, — пешком нам не уйти: впереди — голая степь, а наши кони на том свете… А тут еще эта дурища светит во все лопатки!
Он сердито погрозил кулаком в небо, по которому величаво и медленно катилась луна.
Обстрел вскоре прекратился. Бандиты снова сели на коней и редкой цепью двинулись через переправу.
— Теперь они уже перейдут реку, как пить дать, — проговорил Мишка. — Ну, начинай, брат…
И буденовцы опять открыли огонь по бандитам. Однако те не остановились, а только пришпорили коней и вскоре выбрались на берег. Здесь они выхватили шашки и с диким воем устремились к трупам коней. Бандиты надеялись захватить там отчаянных юнцов.
— А ловко мы их надули! — засмеялся Мишка, словно не понимая опасности. — Кажется, штук семь отправили раков ловить.
Бандиты покружились вокруг мертвых коней, а потом рассыпались в разные стороны в поисках притаившихся ребят. Часть ринулась к камню.
Друзья поняли, что смерть или постыдный плен неизбежны. Овод порывисто поцеловал Мишку:
— Прощай, братишка мой, умрем вместе.
— Зачем умирать, мы еще подеремся, — ответил Мишка, закладывая последнюю обойму в маузер. — За Советскую власть!.. За Ленина! Пли!
Двое бандитов, близко подскакавших к камню, слетели с седел. Испуганные кони шарахнулись прочь, волоча по камням своих хозяев.
Беглецы были обнаружены.
С торжествующим ревом махновцы, сверкая шашками, всей ордой двинулись на двух подростков.
Овод еще раз обнял своего храброго брата и приставил дуло маузера к сердцу.
— Прощай!..
Все это произошло так быстро и неожиданно, что Следопыт успел лишь подхватить свою сестру на руки, уронив маузер. Разъяренная банда махновцев обрушилась на безоружных, нанося им удары, кто чем мог…
— Стой, хлопцы! — спохватился командир отряда, вспомнив, что ему приказано поймать и доставить беглецов живьем.
С большим трудом ему удалось разогнать взбесившихся головорезов и прорваться к ребятам. Они лежали неподвижно, как мертвые, залитые кровью, в растерзанных одеждах.
— Собакам собачья смерть! — злобно проворчал рябой бандит. — Однако кто же из них шпион? Они оба так изувечены, что и разобрать трудно.
— Взять обоих! — приказал командир. — Но сначала отберите портфель с бумагами.
Бандиты осмотрели сумку Следопыта, со всех сторон ощупали Овода, но никаких бумаг не нашли.
— Бумаг нет.
— Как, нет? — растерянно пролепетал командир. — Ну, быть беде: батька всем нам шкуру спустит.
Рассыпавшись вдоль берега, махновцы осмотрели седла мертвых коней, каждый камень, каждый кустик, но бумаги исчезли.
Рябой бандит обмыл лица ребят водой и только тогда опознал Овода — Мельниченко. Командир велел везти его с особой осторожностью, на случай, если он окажется жив.
— А что делать с этим щенком? — спросил рябой, свирепо толкнув сапогом безжизненное тело Мишки. — Приколоть, что ли, на всякий случай?
— Взять и его в лагерь, а там разберем.
И отряд махновцев отправился в обратный путь, захватив пленников.
Рябой грубо бросил Следопыта поперек седла и медленно двинулся вслед за бандой. Изредка поглядывая на бледное лицо юноши, он злобно ворчал:
— Я тебя довезу, гадюка!
Переехав брод, он незаметно отстал от отряда и, наконец, остановился на крутом обрыве. Слез с лошади и, сбросив беспомощного Мишку на землю, раздел его догола:
— Я тебе покажу, красная собака, как махновцев бить!
С этими словами бандит схватил голого Мишку на руки и, раскачав, бросил с обрыва в кипящие буруны.
— Катись, дьяволенок!
И, словно желая проверить, куда упало тело, бандит нагнулся над обрывом и глянул вниз…
В то же мгновение какая-то черная фигура беззвучно выросла за его спиной. В воздухе сверкнул кинжал, и бандит свалился в Днепр вслед за своей жертвой.
Оставив своих друзей, Ю-ю торопливо полз к молодому дубку, одиноко стоявшему у проселочной дороги, в стороне от реки. На его спине болталась сумка с махновскими бумагами. Время от времени Ю-ю останавливался, осторожно приподнимал голову, оглядывался назад. Его мучило сознание, что пришлось покинуть товарищей в такую страшную минуту. А он так привязался к ним, что ради спасения отважного «капитана» и его удивительной сестренки готов был положить свою голову.
