Эсккар остался в деревне вместе с десятком людей. Лишь столько человек можно было выдать за здоровых жителей Дилгарта. Зато он отобрал самых искусных бойцов и лучников, какие были в отряде — все они рвались отличиться, сражаясь рядом с Эсккаром, и доказать, что достойны клана Ястреба.
Пока Эсккар набирал власть, многие старые порядки были отброшены и появились новые. После одной из самых первых битв Эсккар основал новый клан, объединявший людей не по крови, не по месту обитания, — боевое братство. С тех пор каждый новый член клана Ястреба давал клятву верности сперва Эсккару, а потом остальным членам клана.
В сражениях с варварами клан Ястреба рос, хотя многие его члены погибли во время последнего штурма. Только те, кто хорошо проявили себя в битве, могли претендовать на вступление в этот клан. Если их принимали, их прошлое, их родина, их старый клан становились неважными. Люди со всех концов земли, некоторые и вовсе бездомные, не имевшие прежде друзей, обрели теперь свой клан, новую семью, где все считались равными.
Символ Ястреба превратился в знак доблести, и любой воин, достойный того, чтобы носить меч, жаждал иметь эмблему Ястреба. Хотя членов клана было меньше тридцати, эти отборные воины составляли костяк командиров и телохранителей Эсккара, ту боевую сердцевину, на которой держалась власть Эсккара.
Каждый член клана Ястреба с гордостью носил эмблему на левом плече, чтобы все могли видеть эту метку храбрости и высоких заслуг. И любой из людей Эсккара не упустил бы возможность проявить свою храбрость и воинские достоинства — а как лучше можно было это сделать, если не сражаясь бок о бок с Эсккаром? Пять из десяти оставшихся в деревне воинов принадлежали к клану Ястреба. Остальные надеялись заслужить эту честь в надвигающейся битве, какой бы жесткой она ни была.
Поскольку Эсккар понятия не имел, наблюдают ли враги за деревней, он приказал людям рано вернуться с полей. Он не хотел, чтобы разбойники ворвались в селение, когда его немногочисленные воины будут рассеяны в полях или будут возвращаться в деревню; не хотел, чтобы его людей убили или взяли в плен. Кроме того, воинам потребуется время, чтобы отдохнуть, приготовить оружие и занять места. Эсккар надеялся, что если враги за ними наблюдают, они не придадут значения раннему возвращению с работ.
Хамати, один из старших воинов, подошел к командиру и остановился у колодца, чтобы напиться и смыть грязь и навоз с рук и лица.
— Да проклянет Мардук этих крестьян, командир, и их грязную жизнь! Мне уже много лет не приходилось так вкалывать.
Легенды гласили, что Мардук, правитель небес и отец всех богов, создал первого крестьянина из речного ила, чтобы тот возделывал землю. Деревенские жители просили бога благословить посевы, хотя и кляли за то, что он сделал их труд таким тяжелым.
— Ты размяк от слишком долгой легкой жизни, Хамати, — со смехом ответил Эсккар. — Провел всего лишь часть дня в поле и уже жалуешься. Будь благодарен, что тебе не приходится заниматься этим ежедневно. Женщины не доставляли тебе хлопот?
— Нет, но они все время оглядывались через плечо на холмы. Половина женщин хотели сбежать обратно в деревню, а остальные — спрятаться в полях или у реки.
— Несколько нервничающих женщин не возбудят ничьих подозрений. После того, что вынес Дилгарт, вполне естественно, что здешние женщины все время высматривают грабителей. Позаботься о том, чтобы твои люди поели и приготовились, Хамати. На месте разбойников я бы очутился тут за час или за два перед закатом. Тогда у них будет достаточно времени, чтобы забрать все необходимое и скрыться.
А может, они и вовсе не придут.
Эсккара беспокоило то, что враги могли быть уже далеко отсюда или вернуться в деревню через несколько дней, а то и недель. Он пытался представить себя на их месте и надеялся, что они поступят так, как поступил бы он. Но если он ошибается, если разбойники уже в трех днях пути от Аккада, он, одураченный несколькими жалкими грабителями, будет выглядеть идиотом перед своими людьми.
Эсккар решительно отбросил эти мысли.
Солнце обещало еще несколько часов дневного света. Ночью вернутся всадники Эсккара, и, если разбойники не явятся сегодня, завтра он сможет отправиться на их поиски.
Может, у Хамати и имелись какие-то сомнения, но он их не высказывал. Вместо этого он двинулся дальше, чтобы присмотреть за другими воинами.
Эсккар повернулся и увидел, что рядом с ним стоит Нисаба. Она, как и Хамати, была покрыта грязью: женщины починили оросительный канал в нескольких сотнях шагов от деревни. Даже в лучшие времена такие канавы нуждались в постоянном ремонте.
— Что тебе нужно, почтенная?
— Ничего, благородный. Я уже вознесла молитвы, чтобы вы одержали победу в битве. Убейте их всех, благородный. Отомстите за моих сыновей.
Эсккар улыбнулся ей.
— Возьми самых храбрых женщин и займи их работой рядом со входом в деревню, почтенная. Разбойников может насторожить, что никого нет рядом с деревней. Но, как только запахнет бедой, возвращайтесь в этот дом и заприте дверь.
Едва эти пустые слова сорвались с губ Эсккара, он о них пожалел. Если он и его люди потерпят поражение, деревянный засов поперек двери не остановит врагов.
Нисаба поклонилась и ушла.
Эсккар быстро зашагал через крошечную площадь, проверяя, стоят ли люди наготове и понимают ли, что нужно делать. Тем самым он заслужил неодобрительный взгляд Хамати, который только что сам занимался этим.
Но Эсккар не хотел рисковать, а его внимание показало воинам, как важны полученные каждым приказы.
Борьба с алур мерики научила Эсккара тому, что нет деталей настолько мелких, чтобы можно было пренебречь ими, как нет приказа настолько простого, чтобы какой-нибудь дурак не забыл его в пылу битвы.
Только убедившись, что все готовы, Эсккар пошел на свое место рядом с главным входом, оставив под началом Хамати лучших лучников. Хотя сам Эсккар неплохо умел стрелять, он никогда не смог бы состязаться в быстроте со своими натренированными воинами. Лучше он поможет удержать вход в деревню, там его меч будет полезней всего.
Когда-то здесь стояли грубо сделанные ворота, предназначенные скорее для того, чтобы удержать в деревне домашних животных и не впустить в нее ночью диких зверей. Но разбойникам нужно было быстро и беспрепятственно врываться в селение и покидать его, поэтому они свалили ворота и пустили их на дрова.
Постояв некоторое время у входа, Эсккар понял, что у него не хватает терпения просто торчать тут и ждать, ничего толком не видя.
Выругавшись под нос, он вернулся в дом старейшины и взобрался по деревянной лестнице на крышу.
