— Кто был тот человек? — спросил он капитана Блазендорфа.
— Англичанин, сэр. Подполковник.
— На французской лошади, вы сказали?
— Он сказал, что захватил ее, сэр.
Дорнберг неодобрительно посмотрел на донесение, написано корявыми крупными буквами, как будто их начертил ребенок.
— К какому подразделению он принадлежит. Шарп, так вроде его имя, да?
— Если это тот самый Шарп, о котором я думаю, сэр, то это весьма знаменитый солдат. Я помню, в Испании…
— Испания! Испания! Все что я слышу — это Испания! — Дорнберг хлопнул ладонью по столу, и взглянул на Блазендорфа. — Послушать некоторых офицеров в их армии, так если ты не воевал в Испании, то ничего и не знаешь про войну!
— Я спрашиваю тебя, капитан, к какому подразделению принадлежит этот Шарп?
— Трудно сказать, сэр. — Немецкий капитан нахмурился, вспомнив мундир Шарпа. — Зеленая куртка, непонятный головной убор, и егерские штаны. Он сказал, что он из штаба Принца Оранского. Вообще-то он просил меня передать вам, чтобы вы сообщили в штаб Принца Оранского о том, что он возвращается к дороге.
Дорнберг пропустил последнюю фразу мимо ушей, зацепившись за более важный, по его мнению, факт.
— Егерские штаны? Вы имеете в виду, французские штаны?
Блазендорф помедлил, затем кивнул.
— Пожалуй так, сэр.
— Вы идиот! Тупица! Вот кто вы!
Блазендорф снова помедлил, но затем согласился, что он действительно идиот.
— Это был француз, идиот! — кричал Дорнберг. — Он специально ввел вас в заблуждение. Вы что, ничего не знаете о войне? Он хотел, чтобы мы пошли на Шарлеруа, а тем временем они ударят сюда. Они ударят в Монс! В Монс! В Монс. — Он бил кулаком по карте, повторяя это название и махал депешей перед лицом Блазендорфа. — Можешь подтереться этим листком, идиот! Боже, убереги меня от идиотов! А теперь возвращайся и выполняй приказ. Прочь!
Генерал Дорнберг разорвал депешу. Император дотронулся до сети, расставленной на него, но она не сработала, так что французы продолжали свое наступлении на ничего не знающих британцев.
* * *
К юго-западу от Брюсселя, в местечке Брэн-ле-Конт, Его Королевское Высочество Принц Уильям Оранский, наследник трона Нидерландов, герцог, лорд, штатгальтер, маркграф и граф такого количества городов и провинций, что и сам не мог упомнить, наклонился в кресле к зеркалу на туалетном столике и с осторожностью выдавил прыщик на подбородке. Прыщик легко лопнул. Он выдавил еще один, на этот раз с капелькой крови.
— Черт, черт, черт! — Он оставил синевато-багровую отметину на его бледной коже, а Стройный Билли очень хотел выглядеть великолепно на балу герцогини.
— Eau de citron, — лениво промолвила девушка в постели.
— Что ты там бормочешь, Шарлотта.
— Eau de citron.[3] Она сушит кожу и избавляет от пятен. — Она говорила по-французски, — Используй ее.
— Дерьмо, — выругался принц, когда очередной прыщик брызнул кровью. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
Он получил образование в Итоне и превосходно владел английским. После Итона он учился в Оксфорде, затем служил в штабе Веллингтона в Испании. Это назначение было исключительно политическим, Веллингтон совсем не желал этого, и изгнанного принца держали вдалеке от сражений, но, тем не менее, этот опыт убедил юношу, что он прекрасно овладел премудростями командования войсками. Благодаря образованию, он любил все английское. Поэтому неудивительно, что за исключением начальника штаба, все его помощники и ближайшие друзья были англичанами. Он хотел бы девушку-англичанку, но в его постели была бельгийка, а он ненавидел бельгийцев: для Принца они все были просто крестьянами.
— Я ненавижу тебя, Шарлотта, — сказал он девушке по-английски. Ее звали Паулета, но Принц звал всех таких девушек Шарлоттами после того как английская принцесса дала обещание выйти за него замуж, а потом без объяснений отказалась от своего обещания.
— Что ты говоришь? — Паулета не говорила по-английски.
— Ты воняешь как свинья, — продолжил Принц снова по-английски, — у тебя задница, как у гренадера, сиськи засаленные, а в панталонах ты выглядишь типичной бельгийкой. Я тебя ненавижу. — Он нежно ей улыбнулся и Паулета, которая на самом деле была очень привлекательной, послала ему воздушный поцелуй, возлегая на подушках. Она была шлюхой, ее привезли из Бельгии и заплатили десять английских гиней за ночь с Принцем, и по ее мнению, она заслужила каждую из них. Паулета считала, что Принц жуткий урод; он был до омерзения худощав, с круглой головой на смешной длинной шее. Кожа была желтоватая и вся в ямках, глаза навыкате, а рот был влажный как у жабы. Он был пьян чаще, чем трезв и в обоих состояниях считал себя лучшим во всем, и в постели и на поле боя. Ему было двадцать три года, и он был командиром корпуса в армии Веллингтона. Те, кому Принц нравился, называли его Стройным Билли, а остальные — Юным Лягушонком. Его отца, Короля Уильяма, называли Старой Жабой.
Никто, у кого имелся здравый смысл, не желал, чтобы Юный Лягушонок командовал чем-нибудь в армии герцога, однако Старая Жаба не желал и слышать о том, чтобы Нидерланды вошли в антинаполеоновскую коалицию без того, чтобы его сыну не предоставили высокую командную должность и, таким образом, политикам в Лондоне пришлось надавить на Веллингтона, и он согласился. Старая Жаба продолжал настаивать, чтобы его сын командовал британскими войсками, на что герцог также вынужден был согласиться, но поставил условие, чтобы в штабе юного лягушонка находились надежные британские офицеры.
Герцог предложил ему на выбор список надежных офицеров, но юный лягушонок зачеркнул его и заменил своим списком, состоящим из своих друзей и когда некоторые из этих друзей отклонили такую честь, отыскал других офицеров, умевших разбавить тяготы войны изрядным количеством буйных удовольствий. Принц также потребовал нескольких офицеров, бывавших в битвах, которые могли бы воплотить в жизнь его собственные идеи о том, как надо воевать.
— Найдите мне самого храброго человека! — приказал он начальнику штаба, который через несколько недель неуверенно доложил Принцу о пользующемся дурной славой Ричарде Шарпе, находящемся на половинном жалованье. Юный Лягушонок сразу же потребовал Шарпа и подсластил это требование назначением. Он льстил себе, что в знаменитом стрелке он найдет родственную душу.
Впрочем, несмотря на легкую натуру Принца, такой дружбы не возникло. Принц находил раздражающим выражение лица Шарпа, и он даже полагал, что англичанин специально старается досадить Принцу. Он бессчетное количество раз просил Шарпа надеть голландский мундир, но стрелок все еще ходил в своей залатанной зеленой куртке. Это продолжалось до тех пор, пока Шарп вообще не перестал появляться в штабе; он предпочитал проводить время возле французской границы, хотя эта работа была поручена напыщенному генералу Дорнбергу, эти мысли напомнили Принцу, что Дорнберг должен был к полудню представить свой доклад. Этот доклад сегодня имел особую важность, если в нем будет что-либо угрожающее, то Принц не сможет присутствовать на балу в Брюсселе. Он подозвал начальника штаба.
