Ознакомительная версия.
– Вернись сейчас римляне, – с гордостью произнес Артур, – они бы не догадались, что он отстроен почти заново.
– Вернись сейчас римляне, – заметил Исса, – мы бы задали им жару.
Я выбрал его за необычайную зоркость: нам надо было выяснить, сколько во дворце Ланселотовых воинов.
В то утро мы насчитали более десяти часовых. Сразу после рассвета двое копейщиков поднялись на деревянный помост, сооруженный на крыше дворца, и стали смотреть на идущую с севера дорогу. Еще четверо расхаживали по ближайшей аркаде, и естественно было предположить, что на западной, невидимой нам, дежурят столько же. Остальные часовые распределились между террасой и ручьем – очевидно, они патрулировали прибрежную дорогу. Исса, оставив шлем и доспехи, пополз вдоль опушки, чтобы разглядеть фасад виллы между двумя аркадами.
Артур пристально смотрел на белое здание. Он явно ощущал душевный подъем перед дерзкой вылазкой, которой предстояло потрясти новое королевство Ланселота. Вообще я редко видел Артура таким счастливым. Проникнув далеко внутрь Думнонии, он отбросил все заботы правления; теперь, как встарь, его будущее зависело только от умения обращаться с мечом.
– Думаешь ли ты о браке, Дерфель? – внезапно спросил он.
– Нет. Кайнвин дала обет не выходить замуж, и я никогда не видел нужды ей в этом перечить. – Я коснулся любовного кольца с вплавленным в него кусочком золота от Котла. – На мой взгляд, мы более муж и жена, чем многие из тех, кого соединил друид или священник.
– Я не о том, – сказал Артур, – думаешь ли ты о браке? – Он сделал нажим на слове "о".
– Нет, господин, – отвечал я. – Не думаю.
– Упрямец Дерфель! – поддразнил меня Артур, потом проговорил задумчиво: – Я бы хотел, чтобы меня после смерти похоронили по-христиански.
– Зачем? – ужаснулся я и коснулся стальной кольчуги, чтобы отвратить зло.
– Чтобы нам с Гвиневерой лежать вместе, в одной могиле.
Я вспомнил клочья кожи на Норвеннином скелете и скривился.
– Ты будешь с ней в Ином мире, господин.
– Наши души, да, – признал он, – и наши тени, но разве не могут и наши земные тела лежать рука об руку?
Я мотнул головой.
– Прикажи, чтоб тебя сожгли, если не хочешь, чтобы твоя душа бродила по Британии.
– Может, ты и прав, – беспечно отвечал Артур. Он лежал на животе, скрытый от виллы зарослями крестовника и васильков. Оба мы были без доспехов – их предстояло надеть в сумерках, перед тем как напасть на воинов Ланселота.
– В чем секрет вашего с Кайнвин счастья? – спросил меня Артур. Он не брился с выхода из Глевума, и щетина на его щеках проблескивала сединой.
– В дружбе, – отвечал я.
Артур нахмурился.
– И все?
Я задумался. Вдалеке рабы выходили на сенокос, их серпы ярко вспыхивали в утреннем свете. Малыши бегали по саду и огороду, отпугивая соек от гороха, крыжовника, смородины и малины; ближе, в заплетенной вьюнками ежевике, шумно ссорились зеленушки. Не верилось, что недавно толпа разъяренных христиан осаждала это место и вообще что в Думнонии идет война.
– У меня по-прежнему при взгляде на нее всякий раз екает сердце, – признал я.
– Вот-вот! – с жаром подхватил Артур. – Сердце замирает, и кровь быстрее бежит по жилам.
– Любовь, – сухо сказал я.
– Мы с тобой счастливцы, – улыбаясь, произнес Артур. – У нас есть любовь, дружба и даже больше – то, что ирландцы зовут "анмхара", душевный друг. С кем еще хотелось бы разговаривать до конца дней? Мне так нравятся вечера, когда мы просто беседуем, а солнце садится, и мотыльки летят на пламя свечей.
– Мы говорим о детях, – сказал я и тут же пожалел о своих словах, – и о склоках между слугами, и не беременна ли снова косоглазая судомойка, кто сломал ухват, надо ли чинить крышу или можно еще годик подождать, что делать со старым псом, у которого лапы подгибаются, под каким предлогом Каделл в этом году ухитрится не заплатить оброк, не пора ли убирать лен и не надо ли натереть коровам вымя жирянкой, чтобы лучше доились.
Артур рассмеялся.
– Мы с Гвиневерой говорим о Думнонии. О Британии. И, разумеется, об Изиде. – На последнем слове он немного сник, затем пожал плечами. – Впрочем, мы редко бываем вместе. Вот почему я надеялся, что Мордред снимет с меня бремя правления и я буду здесь постоянно.
– И говорить о сломанных ухватах вместо Изиды? – поддразнил я.
– Об этом и обо всем остальном, – промолвил Артур. – Когда-нибудь я буду пахать эту землю, а Гвиневера – продолжать свое дело.
– Какое дело?
Артур сухо улыбнулся.
– Служение Изиде. Она говорит, что если только богиня ее услышит, то на мир прольется сила.
Он пожал плечами, как всегда не слишком веря подобным утверждениям. Только Артур мог вонзить Экскалибур в землю и призвать на помощь Гофаннона, ибо на самом деле не верил, что Гофаннон придет. Мы для богов, сказал он как-то мне, что мыши в соломенной кровле, и живы лишь до тех пор, пока нас не замечают. Однако любовь требовала, чтобы он терпимо относился к религиозным взглядам Гвиневеры.
– Хотел бы я больше верить в Изиду, – признался Артур. – Впрочем, мужчин все равно не допускают к ее мистериям. – Он улыбнулся. – Гвиневера даже зовет Гвидра Гором.
– Гором?
– Сыном Изиды, – пояснил Артур. – Некрасивое имя.
– Все лучше, чем Вигга, – сказал я.
– Чем кто? – переспросил Артур и внезапно напрягся. – Смотри! Смотри!
Я поднял голову над цветами и увидел Гвиневеру. Даже за четверть мили ее было ни с кем не спутать – рыжие волосы непокорными волнами рассыпались по длинному голубому платью. Она шла по аркаде к маленькой открытой беседке со стороны моря. Сзади три служанки вели двух ее гончих. Стражи с поклоном расступились. В беседке Гвиневера села за каменный стол, и служанки подали завтрак.
– Она будет есть фрукты, – нежно проговорил Артур. – Летом она не ест по утрам ничего, кроме фруктов. – Он улыбнулся. – Если бы только она знала, что я рядом!
– Сегодня же ночью, – заверил я, – ты будешь с ней.
Он кивнул.
– По крайней мере, с ней хорошо обходятся.
– Ланселот боится тебя, господин, и не посмел бы ее обижать.
Несколько мгновений спустя в аркаде показались Динас с Лавайном в белых одеяниях друидов. При виде их я коснулся рукояти Хьюэлбейна и пообещал душе моей дочери, что крики ее убийц заставят Иной мир содрогнуться от ужаса. Друиды вошли в беседку, поклонились Гвиневере и сели с ней завтракать. Подбежал Гвидр. Гвиневера взъерошила сыну волосы и отправила его к служанкам.
– Славный мальчик, – с нежностью промолвил Артур. – Бесхитростный. Не то что Амхар с Лохольтом. Я не сумел их правильно воспитать.
– Они еще очень молоды, господин.
Ознакомительная версия.
