Когда гастаты заняли свое место в колонне, наступил рассвет. Над ними поднимались тучи пыли, покрывая легионеров тонким коричневым слоем. Люди кашляли и ругались. Жара постепенно усиливалась, и солнечные лучи понемногу поджаривали солдат, закованных в доспехи. Даже стоя на месте, Квинт отчаянно потел. Когда ближайший трибун отдал приказ выступать, он радостно вздохнул. Любое движение воздуха приносило облегчение.
– Благодарение богам, что мы ближе к началу строя. – Урс указал большим пальцем назад. – Мне жаль тех несчастных ублюдков, которым всю дорогу придется глотать нашу пыль.
– Кавалерия всегда имеет преимущество, – заметил Квинт, глядя на отряд проскакавших мимо всадников, рассчитывая увидеть Калатина. – Им достается гораздо меньше пыли, чем пехоте.
– Да и работа у них намного легче, – проворчал легионер, шагавший в соседнем ряду. – Красавчики, будь они прокляты…
Урс фыркнул.
– Они целыми днями сидят и обмахиваются веерами, пока мы сражаемся с гуггами.
Квинт успел вовремя прикусить язык, чтобы не начать защищать своих прежних товарищей. Однако его нынешние соратники во многом были правы. До сих пор кавалерия римлян сражалась с Ганнибалом не слишком успешно.
– Не думаю, что для них все будет так просто. – Он подумал об отце и Калатине и вознес молитвы Марсу, богу войны, чтобы тот защитил обоих. – И все же нам еще труднее.
Все у него внутри сжалось, и он добавил молитву обо всех остальных легионерах – кроме Мацерио. Будь он проклят! Светловолосый легионер находился в двух рядах сзади и на несколько шагов левее. И еще Квинт попросил богов, чтобы во время сражения Мацерио не оказался у него за спиной. В горячке боя никто не заметит, как легионер получил рану.
Умереть от предательского удара в спину гораздо хуже, чем погибнуть от жажды или клинка карфагенянина.
Квинт знал, что непредсказуемые волны сражения могут вынести его самого за спину Мацерио, а не наоборот. И, хотя он бы предпочел свести с ним счеты лицом к лицу, Рутил оставался неотомщенным слишком долго. Квинт решил, что, если у него появится шанс, он им воспользуется.
– Гадес, почему мы строимся таким узким фронтом? – пожаловался Квинт, стоявший в седьмом ряду вместе с Урсом, Севером и тремя товарищами по палатке. – Ширина в шесть человек для манипулы? Это не имеет никакого смысла. При таком построении никому из нас не придется участвовать в сражении.
Урс пожал широкими плечами.
– Так у нас будет больше шансов дожить до заката, – прошептал он.
Казалось, Коракс, находившийся в переднем ряду, обладает сверхъестественным слухом. Он повернул голову.
– Ну, кто там жалуется?
Квинт закрыл рот и стал смотреть прямо перед собой.
– Мы построились, как нам приказали, вы, жалкие отбросы, а не легионеры! Всем ясно?
– Да, командир! – ответили они.
Гримаса исчезла с лица Коракса.
– Я знаю, что стоять здесь и ждать возможности двинуться вперед неудобно. Я понимаю, что вам жарко, и пыль попадает в глаза и рот, и даже в задницу. Вы хотите поскорее с этим покончить. Но Варрон знает, что делает. Как и Павел, и Сервилий. А трибуны выполняют их приказы, понятно? Именно здесь мы будем сражаться, потому что сейчас наши фланги защищены.
Квинт посмотрел налево и сквозь клубы дыма увидел цепочку невысоких холмов и укрепленные стены Канн, где еще несколько дней назад стоял лагерь Ганнибала. Где-то у подножия холма вместе с союзной кавалерией находился Варрон. Справа текла река Ауфид, которую Квинт отсюда видеть не мог. Им пришлось перейти ее вброд перед тем, как они здесь построились. Там были его отец и Калатин под командованием Павла. Квинт молился, чтобы они сражались храбро и дожили до победы. Коракс снова заговорил, и юноша стал его слушать.
– Мы двинемся дальше только после того, как получим приказ от Сервилия, и ни мгновением раньше! – рявкнул центурион. – Далеко не все собравшиеся здесь солдаты прошли такую же хорошую подготовку, как вы. Четыре легиона только что присоединились к нам, там полно парней, которые еще ни разу не брились, не говоря уже о том, чтобы сражаться с гуггами. Им нужно время, чтобы построиться, как нужно, а их офицерам удобнее вести своих солдат узкой колонной. На тот случай, если это не осело в ваших тупых головах: сегодня очень важно держать строй! Мы должны нанести сукиным сынам мощный удар, чтобы они никогда от него не оправились. Наши двадцать четыре ряда об этом позаботятся, верно?
Все тут же громко поддержали своего центуриона.
Коракс удовлетворенно кивнул и отвернулся. Квинт облегченно вздохнул, хотя центурион и не показал, что узнал его голос.
– Что же, отсюда мы сможем метать копья, – прошептал он Урсу. – Возможно, нам даже не придется обнажать мечи, если удастся быстро прорвать строй карфагенян.
– Я бы на это не слишком рассчитывал, – мрачно заметил Урс. – Когда колеса сражения начинают поворачиваться, их очень сложно остановить. Они вполне могут смять достаточное количество легионеров, чтобы сегодня нам пришлось обагрить наши мечи кровью.
Намек получился жутковатым, и энтузиазм Квинта заметно уменьшился. Однако он находился именно там, где хотел. Юноша мечтал стать пехотинцем и мог смело утверждать, что его мечта осуществилась. Это было очень далеко от того, что он представлял себе, будучи кавалеристом, и он научился многим вещам, о которых прежде даже не подозревал. К тому же гастаты воевали не так, как велиты. Да и возможности развернуть лошадь и умчаться от врага, если возникнет такая необходимость, у него не будет. Как и не станет он бежать вперед вместе с другими велитами, обмениваться бросками дротиков с врагом, а потом отступать за ряды тяжелой пехоты. Ему предстоит маршировать бок о бок со своими товарищами прямо на пехоту Ганнибала. И все это произойдет сегодня утром. В сотнях шагов впереди строилась вражеская армия. Квинт слышал, как ревут галльские трубы.
Парр-парр-парр. З-з-зерп. Парр-парр-парр. З-з-зерп. Бууууу.
Ему совсем не нравилось слушать их рев. Как и во время битвы при Тразименском озере, они обещали кровь, кровь, яростные схватки, море крови. И в отличие от вчерашнего дня они не смогут вернуться и оказаться в безопасности, в своем лагере. В этом замкнутом пространстве между холмами и рекой начнется грандиозное сражение. И не вызывало сомнений, что победит тот, чья пехота окажется самой стойкой. Битва будет жестокой до самого конца. С обеих сторон неизбежны огромные потери. Врата в подземный мир уже широко и нетерпеливо распахнуты.
Квинт с трудом сглотнул, стараясь подавить желание помочиться. Он спрашивал себя, как его мочевой пузырь смог наполниться так быстро? Казалось, он до последней капли избавился от скопившейся там жидкости. Через мгновение юноша удовлетворенно вздохнул, когда стоявший рядом Урс поставил щит на бедро, а другой рукой стал возиться с завязками. Квинт быстро последовал его примеру. И тут же стали мочиться другие солдаты.
