Ознакомительная версия.
– Но однако, он сегодня ведь приютил же его у себя в замке?
Жандармский офицер, заставив его замолчать, снова задумался.
– Ничего, – сказал он наконец, вставая, – моя обязанность, Герман Буско, вынуждает меня тотчас же отвести вас к гражданину Ладранжу, чтобы в его присутствии вы повторили свои показания. Я не могу принять на себя ответственность в требуемых обстоятельствах, а потому, не теряя ни минуты, отправимся в Меревиль.
– Как хотите, – ответил недовольным голосом Борн, -но я лучше хотел бы, чтобы меня отвели к кому другому, чем к известному приятелю нашего Мега.
Вассера опять покоробило; потом, указав на кровать, где лежала Фаншета, несмотря на все старания матери, не приходившая все еще в себя, он тихо спросил:
– А эту женщину вы знаете?
– Это Греле; она тоже из шайки, но, насколько мне известно, она никогда не участвовала ни в каком деле, ее опасались. Все-таки она правду говорила, рассказывая, что Бо Франсуа убил ее ребенка, Этрешского мальчугана. Это при мне было.
– Ш-ш! Вы расскажете об этом председателю. Не следует более мучить эти несчастные создания, – и вслед за этим обратился к старушке Бернард, молча стоявшей против Фаншеты.
– Гражданка Бернард! – сказал он ей, – возвратись в Меревиль, я пришлю к вам доктора, и, вероятно, ваша дочь скоро поправится. А так как она может дать властям нужные сведения, то я надеюсь, что вы не отпустите ее от себя, не повидавшись со мной. Вы понимаете меня? Вы будете отвечать, если она скроется, и вы слишком честная женщина, я уверен, чтобы лишить правосудие сведений, необходимых для спокойствия страны.
Несмотря на мягкий тон этой просьбы, фермерша поняла, что это было приказание.
– Хорошо, гражданин Вассер, – печально ответила она, – но не рассчитывайте более ни на какие от нее сведения… Взгляните на нее! Через час уж ее не будет.
И действительно, все признаки приближавшейся кончины были уже на лице Фаншеты, ошибки жизни которой так тяжело искупались.
– Я не жалуюсь, – повторила бедная мать глухим голосом, – пусть умрет! Я вижу теперь, что смерть ее будет счастьем для обеих нас… Увидя ее сначала, я забыла о некоторых обстоятельствах из прошлого, или, лучше сказать, я старалась уверить себя, что ошибалась. Теперь же я поняла, что лучше было ей и совсем не родиться на свет.
И закрыв голову передником, она долго и тихо плакала.
Вассеру некогда было сказать ей несколько слов утешения, которые в другое время подсказало бы ему его доброе сердце, ему нужно было торопиться, а потому, позвав своих жандармов, карауливших двери, он приказал им взять Борна де Жуи. Сперва они обыскали, нет ли на нем где спрятанного оружия, на что арестант не сделал никакого возражения; но когда ему хотели надевать кандалы и наручники, он горячо стал защищаться.
– Это совсем бесполезная строгость! – говорил он. -Какая мне польза теперь бежать от вас? Слух о моей измене тотчас же разнесется, и не пройдет и четверти часа после того, как я уйду от вас, люди из нашей шайки убьют меня. Нет я напротив для собственной своей безопасности, должен как можно ближе держаться к вам, и если вы будете худо смотреть за мной, то со мною скоро те покончат
Несмотря, однако, на все эти заявления, с арестантом таким нужным и важным нельзя было пренебрегать ни одной формальностью, и Борну де Жуи пришлось покориться тому, что его связали; после этого вся компания двинулась в путь; оставя домик, где никто даже и не заметил их ухода и где царила уже смерть. Поспешным шагом направились к Меревилю; начинало уже смеркаться, и нужно было засветло добраться до места; Борн де Жуи шел между жандармами, лейтенант Вассер ехал позади них, и по его озабоченному лицу легко было судить, что радость за свой успех сильно перемешивалась в нем заботой другого рода.
Чем более он думал о дружеских сношениях, существовавших между Даниэлем Ладранжем и атаманом Оржерской шайки, тем несбыточнее казалось ему, чтобы чиновник действительно не подозревал бы, что такое, в сущности, Бо Франсуа. Напрасно старался он отогнать от себя эту мысль, но все его рассуждения приводили его к тому же результату. Он ежился, шевелился на своем седле и, несмотря на холод, был весь в поту.
– Ба! – сказал он наконец сам себе. – Подождем, что будет! Я всегда знал Ладранжа за честного человека, я даже лично обязан ему и не должен так опрометчиво обвинять его… Конечно, все устроится благополучно; если же нет, будь то хоть против самого сатаны, но я исполню свой долг до конца.
И он стал думать теперь только об одном, как бы поторопить спутников.
Подъезжая к Меревилю, Вассер и его товарищи услыхали шум голосов и конский топот, обстоятельство не совсем обыкновенное в таком тихом местечке.
Едва проехав первые дома деревни, они легко отгадали причину этого движения: отряд гусар, состоявший из сорока всадников под командой лейтенанта, въехал в деревню и расположился на площади перед церковью. Привлеченные новизной зрелища, жители сбежались со всех сторон, и, несмотря на стужу, в домах, вероятно, не осталось ни одного ребенка. Среди этого сборища гусары спешились, мэр со своим помощником раздавали им квартирные билеты, так как по крайней мере предстоящую ночь они должны были провести в Меревиле.
Вид войска во всякое другое время породил бы сильную зависть в Вассере, при настоящих обстоятельствах чрезвычайно обрадовал его. Он сознавал, что в самом деле с семью или восемью жандармами, которыми он мог располагать, ему невозможно было бы успешно бороться с многочисленной и хорошо вооруженной шайкой Бо Франсуа. А потому, не скрывая своего удовольствия, он с торжествующим видом взглянул на Борна де Жуи, который в свою очередь, при виде опасности, грозившей его бывшим соучастникам, радовался своей измене.
Жандармы со связанным арестантом отвлекли общее внимание меревильских жителей, до сих пор поглощенное разноцветными перьями султанов и голубыми шарфами с серебряными галунами гусар. Все взгляды обратились на новопришедших, и по возгласам, слышавшимся со всех сторон, можно было судить, как велико сочувствие меревильского населения и всех окрестных жителей этому подвигу вооруженной силы.
– Вот, одного уж и поймали! – вскричала одна старуха, грозя кулаком арестанту, – ты-то уж долго теперь не будешь нас грабить и убивать.
– Ай да лейтенант Вассер,– говорил какой-то сельский сановник, – лихое чутье у него! Теперь как раз он попал уж на их след, будьте покойны, не даст вздохнуть негодяям; поручусь, что всех их он теперь переловит!
Ознакомительная версия.
