– И тем не менее это был грубый ход, – заметил Уилмот. – Теперь его зятем стал сам Ферфакс, а он – сторонник Кромвеля. По сути, действия Бэкингема можно считать изменой. Он оправдывается лишь тем, что любит леди Мэри.
– Разве это плохо? – рассмеялся король.
Уилмот развел руками:
– Мы живем в слишком суровом мире. И то, что Бэкингем женился на дочери генерала круглоголовых… Правда, его молодая жена – единственная дочь Ферфакса и очень богатая наследница…
– А в любовь ты не веришь? – насмехался король.
Уилмот замялся, а потом огорошил Карла еще одной новостью, которую приберегал, видимо, напоследок. Карл с удивлением выслушал, как его юный брат Джеймс тайно обвенчался с дочерью канцлера короля Анной Хайд. Разразился неслыханный скандал, ведь леди Анна – никто, а Джеймс – принц крови. Отец Анны, Эдуард Хайд, в ужасе и первый стал настаивать на расторжении брака, но тогда молодые люди стали уверять, что венчания, как такового, не было. Им не верят и понимают, что подобными уловками принц и Анна только хотят отвлечь от себя внимание, поэтому нужно, чтобы Карл со всем разобрался.
– Похоже, в моде браки по любви, – смеялся Карл, а потом вдруг стал серьезен и в упор поглядел на лорда: – Генри, скоро сюда прибудет Джулиан. Но не один, а с красивой молодой леди. И она поедет со мной во Францию.
Уилмот даже замахал руками:
– Ради всего святого, сир! Только не говорите, что и вы связаны узами брака.
– Разве это было бы столь ужасно? Леди Ева Робсарт…
– Господи, помилуй! – так и подскочил Уилмот. – Дочь республиканца! Сир, я умоляю вас! Я-то было подумал о пуританке Джейн Лейн, с которой вы ехали…
– Я очень благодарен леди Джейн Лейн, но она для меня уже прошлое. А Ева Робсарт…
– У нее дурная репутация, – сухо заметил Уилмот. – И самым лучшим будет, если вы станете говорить о ней, как и о Джейн Лейн, – в прошлом. Если же вы совершили непоправимое… Сир, вы король. Если станет известно, что вы, как и ваш брат Джеймс, сошлись с неровней, – имя Стюартов будет окончательно опорочено.
Карл поглядел на Уилмота и поразил его, будто молнией, взглядом своих черных глаз:
– Вы забываетесь, милорд!
– Нет, ваше величество. Я говорю так только потому, что отдаю себе отчет в каждом произнесенном слове. Я осмеливаюсь напомнить вам о вашем высоком долге, о том, что вы являете собой для таких, как я. Вы – наша надежда на возвращение законной власти в Англии, на отмщение за пролитую ради Стюартов кровь, на наше возвращение на родину, наконец. Поэтому я говорю – вспомните о погибших на поле боя под Вустером и после того кровавого дня на эшафоте, на виселицах… и об остальных, томящихся в тюрьмах или рассеянных по свету, бежавших и разоренных из-за верности вашему величеству. Они пожертвовали всем ради вас и династии Стюартов не для того, чтобы вы опорочили себя неравным браком.
– Да не было никакого брака! – резко поднялся Карл и заходил из угла в угол.
Уилмот отступил.
– Тогда от всего сердца скажу – слава Богу. И только потому, что вы стали говорить о Еве Робсарт сразу после моих слов про женитьбу Бэкингема и недостойную связь вашего брата.
Карл остановился у окна и сложил руки за спиной.
– Вы сейчас говорили, Генри, совсем как Джулиан. Все это время он, словно тень, стоял меж мной и леди Евой.
– Тогда, сир, я искренне рад, что приставил к вам именно лорда Грэнтэма.
Король молчал. Постепенно он расслабился и даже перестал нервно сжимать заложенные за спину руки. Тогда Уилмот вновь осмелился привлечь его внимание и заговорил о делах, какие ждут короля на континенте. Ходят слухи, что Франция собирается начать военные действия с Испанией, а так как сейчас у Кромвеля прекрасная армия и флот, то, похоже, Мазарини пойдет на союз с Нолом – порази гром его красный нос! Тогда Карл не получит помощи от своей родни во Франции и придется начать переговоры с извечными врагами англичан – испанцами. В любом случае Карлу надо поспешить в Кельн, где сейчас обитает его двор со всеми примкнувшими к Стюарту сторонниками. И где сейчас находится – заметил между прочим Уилмот – и любовница короля Люси Барлоу с его сыном Джемми.
Последнее обстоятельство Карл словно бы пропустил мимо ушей. Уилмот остался доволен. Ему удалось отвлечь короля от личных чувств; дела в Европе, международные события пробудили Карла, он вновь стал королем, главой подданных. Его четкие, конкретные вопросы, понимание дел, острота суждений – все указывало, что перед Уилмотом теперь прежний его повелитель, король Англии, Шотландии и Ирландии Карл II Стюарт. Даже манеры его изменились, и сквозь напускную пуританскую простоту вновь проступило величие монаршей особы.
Поэтому, когда за окном раздался топот копыт, Карл даже поморщился.
– Это они, – сказал он, имея в виду Джулиана с Евой и понимая, что ему теперь не до личных переживаний.
Однако оказалось, что прибыли капитан Татерсен с полковником Гоунтером и Фрэнсис Мансел. Подошло время ужина, и Карл вновь надел маску скромного пуританина, в основном из-за капитана, не посвященного в суть дела. К тому же Татерсен во время трапезы как-то странно поглядывал на «мистера Уильяма Джексона» – очередное вымышленное имя, под которым Карл должен был покинуть Англию. Пока Татерсен сообщал не очень утешительные вести: он опасался, что этой ночью они не смогут отплыть, если ветер не переменится, ибо сейчас час отлива; капитан для большей безопасности оставил «Сюрприз» в устье Адура, но вода отхлынула, и корабль лежит на мели. Ближе к рассвету они поднимутся на корабль и лишь утром смогут отчалить.
Выбирать не приходилось. Карл первый заметил это и, как пуританин, стал ссылаться на волю провидения. Затем он перевел разговор на кушанья и порекомендовал присутствующим отведать пирожков из Сент-Прайори. Он всячески старался поддерживать непринужденную атмосферу, Уилмот вторил ему. Но его слуга Сван, прислуживая им за столом, помимо воли, оказывал особые почести королю, и только изредка сердитый взгляд Уилмота ставил его на место, и он уделял внимание и другим гостям. Негоциант и полковник Гоунтер, зная, с кем делят трапезу, вели себя сдержанно. Что до капитана Татерсена, то он ел молча и лишь порой исподлобья поглядывал на короля. Когда в комнату входил хозяин гостиницы Смит, он опускал глаза, но лишь за тем закрывалась дверь, как он вновь устремлял на Карла изучающие пристальные взгляды. Наконец он отбросил салфетку и сказал, что он не такой глупец, каким, видно, сочли его присутствующие, сумел разглядеть под простой одеждой своего пассажира высокое достоинство и понял, кем может быть смуглый джентльмен, которого следует тайно перевезти во Францию.
