В помещении было слишком темно, а потому никто не увидел, с какой неприязнью Беддоус посмотрел на говорившего.
— Итак, в наших рядах появился «деловой» человек, и он жаждет приступить к действиям! Похоже, в каждом отряде, который сражается под «Черным Роджером», есть подобный торопыга!
— Жаку не терпится ощутить в руках золото, о котором шла речь, — заявил Луи де Бабиллар. — Со времени первого разговора Жак уже подсчитал свою долю, и теперь мечтает о том, как бы ее разумнее потратить. В чем я, впрочем, сильно сомневаюсь.
— Прекрати болтать! — возмутился его спутник, и тут же обратился к англичанину. — Ну, англичанин, выкладывай свой план! Тот только хитро ухмыльнулся.
— Дорогие друзья, Луи и Жак, мне нечего вам предложить. В моем дворце нет ни одного стула, и все слуги сегодня отдыхают. Но мы, конечно, можем присесть в уголочке на корточки и вволю поболтать. О, план у меня действительно прекрасный!
— Наверняка первая лодка уже приплыла, — тихо продолжил англичанин, когда гости разместились в углу. — Подождем, пока они все выгрузятся, а потом у них груз заберем. Завтра ночью, когда все лягут спать, треснем ночного сторожа по башке тяжелой дубинкой, а затем начнем. Раньше высовываться не стоит, потому что лодка может быть освещена, и матросы рванут по реке, как пришпоренный конь. Нам надо добраться до устья, прежде чем распространяться слухи о наших делах.
Заскрипела дверь черного хода, и в комнату просунулась чья-то голова.
— Я не опоздал? — низким красивым голосм поинтересовался вновь прибывший. На плече у него было что-то тяжелое, но стоило ему задеть дверь, как раздался приятный мелодичный звук.
— Это — Жюль Панлете, менестрель, — объяснил Луи де Бабиллар. — Он хочет к нам присоединиться, и я позволил ему прийти сюда.
— Входите, мсье Панлете, — кивнул англичанин. — Садитесь и поговорим. Но скажите, мсье менестрель, какой смысл менестрелю принимать участие в грязных делишках, которые мы сейчас планируем?
— Вы желаете знать мою цель? — ответил тот, усаживаясь. — Во всем виноват мой пустой желудок, а также пустой кошелек. Да еще ложь чиновников, из-за которых я прибыл в эту страну.
— Каким образом менестрель может быть полезен нам в нашем предприятии?
— Надо честно признаться, что я не смогу подобно Орфею с помощью сладкой музыки провести лодку по бушующим волнам. Но я умею играть на лютне, и своими мелодиями помогу вам коротать долгие ночи. При случае я могу орудовать кинжалом и даже готовить пищу.
Повисла мертвая тишина. Похоже, менестрель пришелся всем по душе.
— План состоит в следующем, — англичанин вдруг заговорил напористо и жестко. — Собираемся здесь в полночь. Всего нас будет сорок четыре человека. Мы захватим лодку и двинемся к устью реки. Среди членов экипажа «Нептуна» у меня есть сочувствующие. Не стоит вдаваться в детали, но могу вас уверить, что захватить корабль будет совсем несложно. Если кто-либо из экипажа захочет к нам присоединиться, мы заберем их с собой. Возможно, нам придется перерезать глотки некоторым офицерам, но вообще-то я не приверженец излишнего кровопролития.
— Чем больше перерезанных глоток, тем лучше! — заявил Жак.
— Друг мой, у нас с тобой разные точки зрения, — заметил англичанин. — Я уверен, что мы придем к согласию после захвата судна. Когда пересечем пролив и окажемся на торговых линиях, где глаза наши станут наслаждаться видом парусов беспомощных судов, несущих с собой огромные богатства!
Разве мы теперь не семейные люди? — спросил Карп Бонне у Филиппа, шагая из церкви позади тележки, на которой сидели их жены. За процессией следовали их друзья: первыми шли замужние пары, а затем холостяки. — К чему вся эта церемония? Ничего не понимаю.
Филипп не сводил взгляда с Фелисите. Кузнец Урбан Ма-лар, укрепляя повозку, приделал к ней вторую пару колес, но, несмотря на все его усилия, она оставалась весьма ненадежным сооружением, — в ней сильно трясло на каждой кочке и возвышении. Во время сильного толчка, мадам Бонне каждый раз теряла равновесие, и Фелисите приходилось постоянно остерегаться, чтобы эта крупная мадам ее не помяла. Девушка только слабо улыбалась Филиппу, как бы пытаясь уверить его, что все будет хорошо.
— Мы выполняем свадебный обряд той части Франции, где была рождена мадам Жуве, — объяснил Филипп. — Она умоляла нас сделать это. Я не понял, почему, но его превосходительство просил нас выполнить ее просьбу. Он сказал, что мадам Жуве будет очень рада. Обсудив это, мы с Фелисите решили, что вполне сможем все выдержать, — Филипп улыбнулся. — Карп, это еще только начало. Худшее ждет впереди.
— Понимаю, — грустно заметил второй жених, но тут же улыбнулся, заглядевшись на свою жену. На ней было скромное серое платье.
— Хозяин, я женился на такой крупной женщине! — с восхищением заметил он.
Далее процессия молча следовала по неровной дороге, которая в дальнейшем должна была стать рю де Шартре. Филипп глаз не сводил со стройной фигурки жены, в голове у него бродили сладки пьянящие мысли. На Фелисите было платье, в котором ее впервые увидел де Бьенвилль, в руках она держала букет цветов, повозка, впрочем, была полна цветами. Фелисите выглядела прелестно, и Филипп не переставал ею восхищаться.
На плече старика Жюля Паштете болталась лютня. Едва они приблизились к дому, как тот заиграл. Карп вмиг повеселел:
— Вот так-то лучше! На свадьбах всегда должна звучать музыка, и тогда времени грустить не останется.
Помогая невесте спуститься с повозки, Филипп нарушил традицию.
— Моя чудесная и прекрасная жена! — шепнул он. Фелисите расправила юбки и проверила, чтобы ряды бантиков на корсаже оставались в полном порядке.
— Так нельзя, — шепнула она ему в ответ. — Нам пока нельзя разговаривать друг с другом. Держи себя в руках и не смотри в мою сторону.
Ужин приготовили в саду и у дома. Садик был небольшим, и там едва уместились все гости. За небольшим столиком сидели две невесты, гости расселись на траве или на заборе, как птицы на насесте. Новоиспеченные мужья стояли за спинками стульев своих жен и угощали своих избранниц.
Потом все, конечно, изменится, но в данный миг мужчинам придется укротить свои желания.
— Это все неправильно, — шепнул Карп хозяину, поставив тарелку с супом перед своей женой. — Еще возомнят о себе невесть что, потом попробуй выбей из их головы!
Глядя на широкую спину мамаши шестерых детей, Филипп подумал, что ее малорослому муженьку лучше ее не воспитывать. При взгляде на эту странную парочку юноше хотелось постоянно улыбаться, но он тут же переводил взгляд на белую шейку и красивые плечи собственной жены. Фелисите была просто восхитительна.
