Гость растерялся и стоял, не двигаясь с места, пока Казанова не зашел в зал через небольшую боковую дверь. Сейчас Джакомо было не узнать, на нем был бордовый сюртук до колен, белые панталоны и синие туфли. Настоящий герой из пьесы! К тому же эта чарующая улыбка… Похоже, он снова научился улыбаться этой широкой, располагающей улыбкой, которую еще сегодня во время обеда так умело скрывал от Лоренцо.
— Джакомо! Как ты изменился! — не удержался да Понте.
— Благодарю, Лоренцо, — ответил Казанова и слегка поклонился. — Я так и думал, что тебе здесь понравится. Мы будем ужинать вдвоем, граф Пахта уехал на несколько недель. Прислуга полностью в моем распоряжении, ты же понимаешь, что это значит?
Все-таки опять то же самое! Джакомо снова попытался «Оживить старые дружеские отношения», как он это называл. Стоило ему приехать в какой-нибудь город, как он тут же возобновлял прежнюю дружбу. У него был превосходный талант повсюду встречать старых друзей и заново завоевывать их расположение! Кто же были его друзья?! Чаще всего это была городская знать или герцоги, князья, министры! Разве в Версале он не приблизился к королю и не завоевал в один миг расположение всего двора ради достижения своих целей? Ну, эти времена уже давно прошли. Как же давно все это было, но, видимо, с годами Казанова не утратил своего таланта, даже несмотря на возраст! Несколько часов назад да Понте не поверил бы в это, потому что во время обеда беседа была совсем иной. И именно он, Лоренцо да Понте, задавал в ней тон!
— Дружище, что случилось? О чем ты задумался? Давай присядем и отпразднуем нашу встречу!
Казанова взял гостя под руку. И почему он не переоделся? Да Понте посчитал, что это лишнее. И вот он сидел здесь в ужасном виде: пожелтевший ворот, волосы растрепаны. Словно бродячий пес, которого решили накормить из жалости! Пышный прием, обстановка роскошная — наверное, Казанова специально все подстроил. Чтобы унизить его. Да, было похоже на то. Казанове доставляло удовольствие унижать его. На глазах у прислуги, которая незаметно удалилась, за исключением Паоло, его любимого слуги. Казалось, что приказы Казановы здесь понимали без слов.
— Давай начнем с бутылочки шампанского! Паоло, подай шампанское!
Конечно, шампанское. Стоило Казанове щелкнуть пальцами, как этот беззаветно преданный ему мальчишка был уже тут как тут с шампанским! Одна бутылка, нет, две. Вторую тоже открыли сразу. Звон бокалов! О, превосходный вкус! Еще, он требовал еще. Зачем отказываться? Он хотел пить, пить и больше ничего.
Казанова налил себе сам, не сводя взгляда с да Понте. Каким он стал робким, растерянным, жалким, как будто из надутого еще днем воздушного шара теперь выпустили весь воздух!
— Давай поговорим о твоей опере! Ты так мало о ней сообщил! Расскажи мне о ней! Как ты над ней работаешь?
Да Понте не выпускал из рук свой бокал. Он держал его в правой руке и постоянно вертел левой. Его пальцы все время ласкали и ощупывали бокал, и это было невыносимо.
— Как я над ней работаю? Прямо с начала, с начала. Все начинается со сцены, от которой кровь стынет в жилах.
— Отлично, так и должно быть!
— Ночь, на улицах города никого. Вдруг раздается душераздирающий крик…
— Крик женщины?
— Да, сдавленный женский крик. — Она бежит от кого-то.
— Да, бежит… Откуда тебе это известно?
— Ты днем рассказывал об этом.
— Сегодня днем?
— Сегодня днем.
— Прости, у меня голова идет кругом! После обеда я снова присутствовал на репетиции. Порой приходится репетировать до поздней ночи. Моцарт отпускает актеров только тогда, когда у них от усталости слипаются глаза! Сегодня я сбежал, но завтра Моцарт упрекнет меня за это!
— Пей, Лоренцо, пей! Это пойдет тебе на пользу! Ну, рассказывай дальше о твоем Дон Жуане.
— Да, верно, Дон Жуан… Он не пропускает ни одной юбки. Он давно потерял счет соблазненным женщинам. В Италии их было шестьсот сорок, в Германии — двести тридцать, сто — во Франции, девяносто одна — в Турции…
— Лоренцо, о чем это ты? Тебе шампанское ударило в голову?
— Джакомо, у меня появилась идея, замечательная идея, рожденная шампанским!
— Что же дальше? Что с красавицей, которую он преследует? Она кричит и убегает! Ее кто-нибудь слышит?
— Конечно, да. Ее услышал отец. Ее отец!
— Отец?
— Да, черт тебя побери, ее отец! Он вызывает Дон Жуана на дуэль и погибает.
— Кто? Отец?
— Кто же еще? Конечно, отец!
Казанова обмахивался платком. Этот Лоренцо выводил его из себя. Он заставлял Казанову возвращаться к старой, всем известной истории, казавшейся смешной и нелепой, глупой шуткой, забавой паяца, которую играли разве что в балагане!
Лоренцо негодующе покачал головой.
— Что с тобой, Джакомо? Ты же знаешь сюжет. Зачем тогда задавать такие вопросы? Даже малому ребенку известно, что почти в самом начале Дон Жуан убивает отца донны Анны.
— Насилие над женщиной и убийство уже в самом начале? Я вынужден признаться, что не очень-то помню сюжет.
— Конечно, донна Анна — это имя девушки — выбегает из родительского дома; отец просыпается, вызывает Дон Жуана на дуэль, тот убивает отца и исчезает.
— Исчезает? Куда же?
— О Господи, в ночь, куда-то, растворяется в темноте!
— Куда-то… это не очень удачно.
— Почему же?
— Дон Жуан — главный герой! И он исчезает? Небольшая дуэль — и прощайте, vivamente.
— Да, чёрт возьми! Чтобы… чтобы музыка перешла к донне Анне!
— Музыка?
— Джакомо! Ты думаешь, что я идиот? Музыке нужно время, чтобы перейти к донне Анне, к ее боли и трауру! Она потеряла отца, а это тронет любого, у кого есть сердце! Здесь идет ее ария. Она должна быть именно здесь. Здесь. Тереза выходит на сцену, в самом начале!
— Тереза?
— Тереза Сапорити, она играет донну Анну. У нее самый лучший голос в труппе!
— Самый лучший голос в начале оперы? Да, я понимаю!
Казанова облокотился на спинку стула и достал из кармана флакончик с нюхательной солью. Лоренцо приходилось оправдываться! Это было настоящее наслаждение! Джакомо высмеивал гордость Лоренцо, работу нескольких месяцев. Казанова вертел и крутил сюжет так, что опера буквально трещала по швам! Следовало передохнуть и перейти к ужину.
— Гениально, Лоренцо, теперь я понял твой замысел. Начало оперы действительно гениально! Давай и мы начнем с изысканного блюда — ризотто с трюфелями! А также с красного вина нашей родины «Марцемино».[3] Ты не против?
Но Казанова даже не подождал, когда да Понте ответит, а сразу сделал знак Паоло, чтобы тот принес вино и велел подать ужин. Паоло пришел с двумя бутылками красного вина. Сразу за ним вошла Иоанна с огромным серебряным подносом в форме раковины. Девушка подошла к буфету, оставила поднос там и приблизилась к да Понте с двумя тарелками.
