Ознакомительная версия.
Человек сделал было шаг навстречу, но тут же растерянно остановился – как видно, он не ожидал увидеть Артура собственной персоной. Потом, победив растерянность, он опустился на одно колено и обратился к Артуру с приветствием, странно, на северный лад, выговаривая слова. Но король прервал его:
– Где они?
– У ворот, милорд. Госпожа твоя сестра послала меня испросить у тебя аудиенцию прямо теперь же, в пиршественном зале.
– Я повелел ей явиться завтра в Круглый зал. Разве она не получила моего повеления?
– Получила, милорд. Но она прибыла издалека и утомлена путешествием, а также обеспокоена, поскольку не ведает причины твоего вызова. Ни она, ни дети не смогут отдыхать, покуда не узнают твою волю. Она привезла их сейчас – всех пятерых – с собой и молит, если будет на то твоя милость, чтобы ты и королева приняли их...
– Хорошо, я приму их, но не во дворце. А в караульне. Ступай и предупреди, чтобы ждала меня там.
– Но, милорд...
Однако возражения дворецкого разбились о твердое молчание короля. Он с достоинством поднялся с колена, поклонился Артуру и в сопровождении двух стражников ушел во мрак. Немного помедлив, Артур последовал за ними.
Ночь была безветренна и суха, подстриженные деревца на террасах стояли пушистыми от инея и осыпались, когда их задевала королевская мантия. Артур шагал медленно, глядя себе под ноги и сумрачно хмуря брови, чего он не позволял себе на людях во дворце. Теперь вокруг, кроме охраны, никого не было. Начальник охраны приветствовал его, задал вопрос. Артур в ответ покачал головой. И пошел дальше один, не сопровождаемый никем, через просторный дворцовый сад мимо часовни, вниз по ступеням замолкшего фонтана. Миновал еще одни ворота, кивнул страже и вышел на дорогу, ведущую к юго-западным воротам крепости.
А я, сидя у очага в отдаленной корчме, страдая от боли в глазах, ибо видение, словно гвоздями, пронзало мне веки, пытался, как мог внятно, предостеречь его:
– Артур, Артур, вот твой рок, семя которого ты сам заронил в ту ночь в Лугуваллиуме. Эта женщина приняла твое семя, чтобы породить тебе врага. Уничтожь же их. Уничтожь их прямо сейчас. Они – твой рок. В ее руках священные магические предметы, и я боюсь за тебя. Уничтожь их, не откладывая. Сейчас они в твоих руках.
И он вдруг остановился на полпути. Вскинул голову, будто что-то услышал в ночи. От висящего на шесте фонаря на лицо ему упал луч света. Оно было неузнаваемо: мрачное, твердое, холодное. Лицо творящего суд и несущего кару. Постояв так несколько мгновений, он рванулся с места, словно почуявший шпоры конь, и решительно зашагал к главным воротам крепости.
Они его ждали, все шестеро. Прибранные, в богатых одеяниях, на свежих лошадях под богатыми попонами. В свете факелов, мерцали золотые кисти, пестрели алые и зеленые украшения на сбруе. Моргауза была в белом одеянии с широкой полосой из серебра и мелкого жемчуга по подолу, а поверх спускалась длинная алая мантия, подбитая белым мехом. Четверо младших сыновей держались сзади вместе с двумя слугами, но Мордред сидел подле матери на стройной вороной лошади, побрякивая серебряной уздечкой, и любопытством озирался вокруг . Он не знает, подумал я, она ему не сказала. Черные бархатные брови вразлет, неподвижно поджатые губы, губы Морганы, твердо хранящие тайну. А глаза – Артуровы и мои.
Моргауза сидела в седле прямо и неподвижно. Капюшон откинут на плечи, факел освещает лицо, застывшее, бледное, но зеленые глаза, полуприкрытые длинными ресницами, лихорадочно поблескивают, мелкие кошачьи зубки покусывают нижнюю губу. Было ясно, что под маской равнодушия она скрывает смятение и страх. Пренебрегши распоряжением Артурa, она, несмотря на поздний час, явилась со своей свитой в Камелот, когда все находились в парадной зале, – должно быть, рассчитывала произвести впечатление, представ пред ступенями трона со всем своим монаршим выводком, и, может быть даже, при всем честном народе, в присутствии королевы, в собрании вельмож с супругами объявить Мордреда сыном Артура. Как тогда поступит король? Лорды и особенно их супруги, уж конечно, примут сторону вдовствующей королевы с невинными детьми. Но ее не пропустили дальше ворот, король вопреки придворным правилам вышел к ней навстречу один, и единственными свидетелями их разговора будут солдаты охраны.
Артур приблизился и вошел в круг света, падающего от факела. Не доходя нескольких шагов, он распорядился:
– Пусть подойдут.
Мордред слез с лошади, помог сойти матери. Слуги взяли лошадей под уздцы и отошли. Держа двоих сыновей за руки, сопровождаемая тремя остальными, Моргауза приблизилась к королю.
Это была их первая встреча после ночи в Лугуваллиуме, когда она послала за ним служанку и та привела его к ее ложу. Тогда он был юным принцем, пылким, радостным, опьяневшим от первого боя, а она – хитрой и опытной женщиной двадцати лет, уловившей мальчика в двойные тенета магии и ласки. Теперь, несмотря на годы и пятерых сыновей, она еще не утратила окончательно той красоты, что привлекала к ней взоры мужчин и сводила их с ума. Но перед ней стоял уже не желторотый простодушный мальчик, а мужчина в расцвете силы, обладающий королевским даром безошибочно судить и властью осуществлять свои решения; и при всем том в его облике было нечто грозное, разрушительное, как бы пригашенное пламя, готовое при легком дуновении вспыхнуть и все сокрушить на своем пути.
Остановившись перед ним, Моргауза, вместо глубокого реверанса, которого можно было ожидать от просительницы, взывающей к милости и снисхождению, опустилась на колени и, протянув правую руку, заставила и Мордреда преклонить колени рядом с матерью. Гавейн, по другую сторону от Моргаузы, остался стоять, как и остальные мальчики, с недоумением переводя взор с матери на короля и обратно. Их она не потянула за собой на мерзлую землю; они были заведомо дети Лота, широкие в кости, румяные лицом, с нежной кожей и рыжими волосами матери. В чем бы ни был виноват перед королем Лот, Артур не взыщет его вины с детей. А вот старший, подменыш, с узким лицом и черными глазами, которые передавались в королевском роде, начиная от Максена... этот оказался на коленях, но, высоко вскинув голову, стрелял взглядом, казалось, одновременно во все стороны. Моргауза заговорила – высокий нежный ее голос ничуть не изменился. Что она говорила, я разобрать не мог. Артур стоял как каменный. Похоже, что он не слышал ни единого слова. На нее он почти не смотрел, глаза его были неотступно устремлены на сына. Она заговорила настойчивее, я уловил слова «брат» и «сын». Артур стал прислушиваться, все так же с каменным лицом. Я чувствовал, как слова летят в него, подобно копьям. Вот Артур сделал шаг вперед, протянул руку. Она вложила в нее свою ладонь, и он за руку поднял ее с земли. Я заметил облегчение на лицах мальчиков и сопровождавших ее людей. Руки слуг не выпустили мечей, они нарочито не прикасались к оружию, но общее настроение было такое, будто опасный миг миновал. Двое старших мальчиков, Гавейн и Мордред, переглянулись за спиной матери, и я увидел, что Мордред улыбается. Теперь они ждали, чтобы король наградил их мать поцелуем мира и дружбы.
Ознакомительная версия.
