Ознакомительная версия.
Мег ошибся в своей шайке: он видел в них солдат, а они были только мошенники и не были в состоянии умереть храбро, защищая свою жизнь.
Никто из всей толпы не посмел ответить, но переговорив между собой вполголоса, они направились к двери.
– Не шевелись никто! – прогремел Бо Франсуа. – Все вы подлецы, изменники! Вы что, не признаете над собой власти Мега?
И он бросился к двери, схватился за нее, и выхватя два пистолета, прибавил:
– Если хоть один из вас сделает шаг, застрелю.
Решительная поза Бо Франсуа, его свирепое лицо, оружие в руках, которое, все знали, он не задумается пустить в дело, остановили разбойников. Все молчали, только глазами спрашивали один другого, что делать. Мег воспользовался этой минутой, чтобы снова начать попытку – то просьбой, то угрозой хотел он заставить этих людей защищаться. Видя бесполезность своих усилий, он топал, рычал со злости, и с пеной у рта грозил им кулаком. Все дрожали перед ним, но другая боязнь, сильнейшая, казалось, отвлекала их внимание. Когда голоса на минуту смолкали, они прислушивались, как будто уже слышали гусар и жандармов на соседней площадке.
Но время было слишком дорого, чтобы подобное колебание могло продолжаться. Когда Бо Франсуа остановился, измученный собственным азартом, люди начали перешептываться, и наконец Жак де Петивье, по-видимому, решившийся передать атаману итог этих переговоров, начал своим грубым голосом:
– Пустите нас, Мег; вы видите, что мы более ничего не в силах сделать. Нас теперь знают, и не сегодня так завтра у нас здесь будет все войско республики. Самое лучшее, что остается сделать, это каждому идти в свою сторону и выпутываться из беды кто как сможет. Не будем же терять времени; франк уверяет, что солдаты должны были рано отправиться из Меревиля, а потому не замедлят явиться сюда. Я по крайней мере, сейчас же распрощаюсь с приятелями и в дорогу! Очень может быть, пока я учил Борна, дал ему не один лишний щелчок, а потому поручусь, что негодяй меня особенно отрекомендует своим новым приятелям жандармам.
– А я-то! – подхватил Руж д'Оно. – Что про меня-то он порасскажет! Меня убьют на месте, расстреляют, разорвут на куски! Я страшный негодяй! Пойдемте, пойдемте, Мег! Да пропустите же нас, тысячу чертей!…
– Да, да, побежим, – повторило несколько голосов, – с этими переговорами солдаты застанут нас здесь!
– Подождите хоть до завтра! – продолжал уже умоляющим голосом Бо Франсуа. – Эта Меревильская экспедиция не может не обогатить нас, тогда каждый, взяв свою долю, будет волен идти куда хочет.
– Завтра мы уже будем все схвачены, если еще проторгуемся здесь! – проговорил чей-то сиплый голос.
– А если я не хочу, чтобы вы все таким образом оставили меня? – вскричал Мег, возвращаясь опять к угрозе. – Не Мег ли я ваш? Не имею ли я над каждым из вас права жизни и смерти? Бунтовать вы хотите, что ли? Забыли устав нашей ассоциации?
– Ассоциация наша уже больше не существует, – ответил Баптист, которому уверенность, что его поддержат, придавала храбрости, – и было бы сумасшествием опираться теперь на ее уставы, когда нам грозит такая опасность.
Слова эти были приняты всеобщим одобрением.
– Ага! Это ты Баптист храбрец, Баптист краснобай! -ответил с презрительною улыбкой Бо Франсуа. – Я так и знал, что ты будешь против меня!… Ну так, ради ж всех чертей, ты поплатишься за все и послужишь примером для других.
Говоря это, он навел на бледного, дрожащего Баптиста один из своих пистолетов и спустил курок.
Невидимая рука, может быть, рука Розы, подняла ему локоть, и пуля, поразившая бы несколько человек в толпе, попала в крышу. Живо схватился Бо Франсуа за другой свой пистолет, но его не допустили им воспользоваться. Несколько человек бросились на него и общим усилием, несмотря на его геркулесову силу, на его проклятия и топот ногами, отняли оружие. В одно мгновение он был опрокинут, и бросили ему на голову кусок холста, как будто деятели этого насилия еще боялись быть узнанными. Напрасно Бо Франсуа метался, с ним обходились так, как часто обходился он со своими жертвами.
Наконец он почувствовал, что давление державших его рук ослабло и числом их стало меньше; скоро это давление совсем исчезло, и он понял, что сторожа оставили его; он хотел встать, но голова его все еще оставалась окутанною, а туловище было связано веревками. Вертясь на голой земле в безумном бешенстве, он услышал тихий голос просивший его успокоиться, а нетерпеливые руки торопились развязать опутывавшие его веревки. Освободясь и сбросив покрывало, он мог наконец разглядеть, что происходило вокруг него. Он сидел посреди ложи, освещаемой теперь только дрожащим пламенем костра. Перед ним стояла Роза, убитая, немая; густая же толпа, бывшая тут за минуту перед тем, уже исчезла, и сквозь отворенную дверь слышался вдали шум, передававший всеобщее волнение.
Бо Франсуа увидел около себя свой заряженный пистолет, которого никто у него отнять не посмел, схватил его и с неистовым криком бросился в дверь.
– Франсуа, Франсуа, что вы хотите делать? – простонала Роза. Он выбежал вон.
На площадке пять или шесть мальчишек остались еще около большого огня и толковали о том, на что им решиться при таких обстоятельствах, но эти несчастные не были достойны его гнева. На другом конце площадки виднелось несколько человек всадников, из которых одни разъезжались уже по разным сторонам, другие садились на лошадей; к этим последним-то он и направился, узнав между ними Ружа д'Оно и Баптиста, кончавших свои приготовления.
– Негодяи! Подождите меня, – кричал он уж совсем нечеловеческим голосом.
– Мег! – произнес в ужасе Руж д'Оно.
– Черт побери того, кто его так скоро развязал! – прошептал Баптист, и оба, пришпорив лошадей, скрылись в лесной чаще. Франсуа выстрелил по ним, но без успеха, и бросив ненужное ему оружие, ворча вернулся в ложу.
Люди, остававшиеся еще около бивуачного огня, что-то спросили его, он не слыхал ничего и прошел, не отвечая им, потом вошел в ложу, теперь совершенно уже пустую, где виднелась только одна тонкая стройная фигура женщины. Сев около потухавшего огня, обхватив голову руками, он весь отдался своим горьким думам, вызванным этим неожиданным событием… Так просидел он несколько минут, сожалея более всего о неудавшемся плане своего зверского мщения, как вдруг услыхал около себя тихий вздох.
– Кто там? Что еще от меня нужно? – спросил он сердито.
– Это я, это Роза, – ответил нерешительный голос.
– Ну что же ты тут делаешь? Чего ты ждешь от меня?
– Я здесь, Франсуа, потому, что люблю вас и хочу страдать вместе с вами!
Ознакомительная версия.
