Дженни помертвела и упала навзничь.
— Умерла! — вскричал Сперо.— О, негодяй, гнусный лжец! Я убью тебя, но в честном бою… Защищайся!
— Наконец-то! — произнес Бенедетто.
И, распахнув свой плащ, он достал из-под него две шпаги, одну их которых бросил к ногам виконта.
На Сперо бандит смотрел, как на ребенка, и поэтому дуэль была ему на руку. Он был заранее уверен в победе и умышленно томил своего врага.
Виконт взял шпагу и подошел к Бенедетто.
— Кто бы ты ни был,— глухим голосом сказал он,— но ты оскорбил ту, которую я люблю больше жизни, и поэтому я убью тебя.
И бой начался.
Бенедетто дрался, как опытный дуэлянт, и временами скрежетал зубами. Вскоре бандит убедился в том, что его противник далеко не ребенок. Шпага виконта задела его грудь.
— Мужайся, Сперо! — прошептала очнувшаяся между тем Дженни.
Десять раз подряд жизнь бандита висела на волоске…
Сперо понемногу оттеснил его в угол, и Бенедетто испугался. Он зарычал, как хищный зверь. Как? Неужели этот проклятый виконт ускользнет, убьет его и перешагнет через его труп?
Бой становился ожесточенным. В лязге шпаг слышалось что-то зловещее… Бенедетто отступал, и пространство между ним и стеной все более и более уменьшалось.
— Негодяй! — вскричал Сперо.— Твоя жизнь в моих руках! Раскайся в том зле, которое ты причинил мне, и я пощажу тебя!
— Ты пощадишь меня? — задыхаясь от злобы, сказал Бенедетто.— И ты смеешь говорить мне об этом! Берегись! Я ненавижу тебя… Ненавижу твоего отца!… Убей меня или же я, клянусь Богом, убью тебя!
— Умри же! — вскричал Сперо и быстрым ударом обезоружив врага, направил шпагу прямо ему в грудь. Но в эту минуту раздался выстрел…
Шпага выскользнула из рук виконта, и он, пораженный в самое сердце, упал навзничь к ногам Дженни.
С адской улыбкой на искаженном лице стоял Бенедетто, держа в руке пистолет.
Как же это произошло?
В самом начале Сперо в порыве гнева пригрозил бандиту пистолетом. Гнушаясь убийством, он затем бросил его на стул и вызвал на дуэль своего оскорбителя.
Теряя под собой почву, Бенедетто случайно заметил брошенный виконтом пистолет… Ловко маневрируя, он приблизился к стулу, и скоро пистолет был в его руках…
Вероломный негодяй застрелил своего противника! Сперо в агонии лежал на полу, и Дженни припала к его груди.
Скрестив на груди руки, смотрел на них Бенедетто… Наконец-то он отомстил! Сын его злейшего врага был им убит. Злодей не мог погубить отца и поэтому нанес ему смертельный удар, погубив его сына.
— Сперо! — рыдая, повторяла Дженни.— Ну, разве ты не слышишь? Это я, твоя Дженни!
Сперо со страшным усилием приподнялся и привлек к себе девушку.
— Прощай… моя Дженни! — прошептал он.— Я люблю тебя… и умираю!
— Я умру с тобой! — сказала Дженни.
Они слились в последнем предсмертном поцелуе и… замолкли навсегда.
Бенедетто стоял неподвижно.
Вдруг он вздрогнул. В дверь громко постучали.
— Виконт! Мы здесь, мы выручим вас! — раздалось за дверью.
Бенедетто бросился к выходу. Дверь трещала под мощными ударами пришельцев: отступление было отрезано.
Бенедетто знал, что его не пощадят и убьют, как собаку, и он не воспользуется плодами своей страшной мести. Он вскочил на подоконник и распахнул окно. Внизу протекала Сена.
Бандит, стоя на подоконнике, ждал. Вот дверь рухнула, Фанфаро и его спутники ворвались в комнату. В этот самый момент Бенедетто вскричал:
— Опоздали! Я убил сына Монте-Кристо!
И с этими словами бросился в реку.
Гонтран наклонился над виконтом.
— О боже! Он мертв! — воскликнул художник.— Он убит!
В тот самый момент, когда Бенедетто кинулся в Сену, в комнату, где лежали жертвы, ворвался человек.
Это был Ансельмо.
Оставшись один после ухода Фанфаро и его друзей, он в изнеможении опустился на стул… Его била лихорадка.
Помешанная, скорчившись на полу, повторяла одно и то же:
— Сын мой! Бенедетто… мой сын! И он убил меня!
Ансельмо же между тем шептал:
— Дженни, моя Дженни!
И вдруг, как бы под влиянием новой мысли, он выбежал на улицу и направился к дому Монте-Кристо.
В ту самую минуту, когда он приблизился к подъезду, от дома отъехала карета. Бывший каторжник устремился за нею вслед.
Им овладело безумие: он бежал, не чувствуя под собой ног, и, наконец, достиг цели. Когда дверь была выбита и в дом ворвались Фанфаро и его друзья, Ансельмо бросился за ними следом.
В комнате, где разыгралась эта страшная драма, он увидел труп Дженни. Жуткий крик вырвался из груди несчастного:
— Дженни! Моя дочь, моя бедная дочь!
В первый раз в жизни изменил он себе и обнаружил свою грустную тайну. Фанфаро все понял.
— Мужайтесь! — коротко сказал он ему.
Но Ансельмо отпрянул от него и крикнул:
— Убита! Убита им, этим проклятым Бенедетто!
Подбежав к окну, он вскочил на подоконник и со словами: «А теперь, Бенедетто, берегись!» бросился в реку. Никто не успел его удержать.
Бенедетто, прыгнувший ранее, усиленно работая ногами и руками, плыл к противоположному берегу.
Он дрожал за свою жизнь. До сих пор злодей жил для своей мести, а теперь хотел насладиться ею. Издали он станет упиваться страданиями графа, прислушиваться к его рыданиям…
И потому — вперед!
Но вдруг бандит услыхал, что за ним тоже кто-то бросился в воду. Было ясно, что за ним началась погоня.
Собрав все свои силы, Бенедетто устремился к берегу, который был уже совсем недалеко. Наконец, он достиг цели.
Ансельмо вскрикнул: добыча ускользала от него. Бандит вышел на берег и скрылся в темноте. Между тем Ансельмо, совершенно ослабевший, был отнесен течением к затонувшей барке и вскарабкался на нее.
Разбитый душой и телом, он опустил голову на руки и в этом положении оцепенел.
Бенедетто пробирался между деревьями. Вдруг перед ним мелькнула какая-то тень… Она загородила дорогу бандиту.
Бенедетто содрогнулся — перед ним встал живой призрак его матери.
Госпожа Данглар, а это была она, убежавшая вслед за Ансельмо, приблизилась к остолбеневшему бандиту и сказала:
— Сын мой, дорогой Бенедетто! Пойдем! Пойдем же со мной!
И с этими словами она схватила его за руку. Бенедетто не сопротивлялся: его охватил смертельный ужас.
— Пойдем, дорогое мое дитя,— повторила помешанная.— Теперь ты больше не покинешь меня!
Она увлекла его к берегу и взошла на затонувшую барку, где приютился Ансельмо. Неподвижный, широко раскрытыми глазами смотрел он на них.
