Ингейн стояла у бокового окна, и последние лучи заходящего солнца золотили пряди волос под золотой же сеткой. Шею обвивала синяя горжетка с легкомысленными бантами на концах. Синие глаза блестели, было заметно, что она очень рада его видеть.
— Я давно тебя жду, — с укоризной сказала Ингейн. — Я слышала, что ты сюда прибыл днем, но ты не зашел ко мне. Где ты был?
— У меня была аудиенция у короля.
Его буквально распирало от великолепных новостей, но он решил пока промолчать и оставить удовольствие на потом.
— Садись, Уолтер. Мне нужно кое-что тебе сказать.
Служанка суетилась у дверей, умирая от желания услышать их беседу. На единственном свободном стуле висела интимная деталь дамского туалета, и Уолтер с сомнением покосился на нее.
— О Боже, это моя нижняя юбка, — засмеялась Ингейн. — Бланш, растяпа, убери это сейчас же!
Бланш быстро очистила стул, и Уолтер уселся.
— Но с начала аудиенции прошло четыре часа. Неужели ты все время провел с королем?
Уолтер утвердительно кивнул головой:
— Совершенно верно. Мне было нужно ему рассказать о многом, и короля заинтересовал мой рассказ.
— Ну что же, — сказала Ингейн, шутливо сделав ему низкий поклон. — Значит, тебе была оказана большая часть. Его королевское величество был покорен твоим искусством рассказчика, о великий путешественник!
— Мы только и говорили что о путешествии. Король удивительно внимательно меня выслушал. Может быть, когда-нибудь и тебе захочется послушать рассказы о Китае. До сих пор тебе не было до этого дела.
Ингейн улыбнулась:
— Можно сказать, дорогой Уолтер, что я проявила глубокую заинтересованность в одной… стадии твоих путешествий. И должна добавить, что ты не захотел полностью удовлетворить мое любопытство.
Уолтеру стало неловко.
— Король в основном интересовался военными проблемами и особенностями восточного правления, — проговорил он.
— Ну, меня это не волнует. — Ингейн склонилась к Уолтеру. — Здесь при дворе все говорят только о тебе! И желают хотя бы мельком увидеть человека, который во время путешествия забрался на самый край мира. Они восхищенно отзываются о твоей внешности, а все леди королевского двора только и мечтают о высоком и прекрасном незнакомце. Мне придется сильно потрудиться, чтобы ты продолжал обращать на меня внимание.
Уолтер понимал, что она хочет ему еще что-то сказать, и поэтому пока не сообщал ей все свои новости. Он был настолько переполнен радостью, что с трудом заставлял себя вслушиваться в оживленный голос Ингейн.
— Мы нашли золото, и теперь в Булейре много денег, — шепнула Ингейн.
— Я уже начал считать спрятанные сокровища мифическими… Где же вы их нашли?
— Я тебе рассказывала, что мать Эдмонда не позволяла выносить из часовни гроб сэра Рауфа? Мы старательно искали сокровища где угодно, но никто не обращал на гроб никакого внимания. Сокровища лежали там в мешке. — Ингейн радостно улыбнулась. — Ну и скряги же были эта парочка! Но теперь я богата. Удивительно богата! И конечно, мой сын тоже очень богат. Я могу распоряжаться этими деньгами еще долгое время. Часть богатств поступила сюда из Тресслинга, и я считаю, что владею ими по праву.
— Мне кажется, — заметил Уолтер, — что у тебя уже есть какие-то планы.
Ингейн торжественно кивнула:
— Я — весьма тщеславна и хочу, чтобы Лессфорд стал одним из лучших английских домов. Когда мой сын вырастет, он должен обладать властью, как и графы Глостера, Хирефор-да и Арундела. Надеюсь, ты согласен, что это похвальная цель?
— Но политика короля направлена на то, чтобы уменьшить, а не увеличить власть баронов.
Ингейн отмела этот довод величественным жестом:
— Мне это все известно, но я сомневаюсь, чтобы королю удалось этого добиться. Всегда существовало сильное дворянство, и я уверена, что с ним никогда ничего не случится. Нужно завести дом в Лондоне, — продолжила Ингейн. — Мы теперь не будем постоянно жить в Булейре, как это было из-за скупости Эдмонда. Нас должны видеть при дворе. — Ингейн была оживлена, но старалась говорить шепотом, чтобы ее не слышала служанка. — Деньги лучше всего вложить в покупку или строительство дома. Конечно, он должен стоять на Темзе. У дома должны быть сады, до самой Темзы.
Уолтеру не нравились ее планы на будущее, но он понимал, что Ингейн может поступать как ей заблагорассудится. Ей очень подходила жизнь при дворе, и, конечно, она будет счастлива жить в Лондоне, а не в Булейре. О дальнейшем позаботится сам король.
— Обязательно должны быть мраморные речные ворота со ступенями, спускающимися до самой воды, где будет плавать баржа с яркой обшивкой. Так приятно плавать вверх-вниз по реке с трубачами впереди и гребцами в свободных ливреях. Ты, наверно, считаешь меня мотовкой и болтушкой, — внезапно с подозрением промолвила Ингейн. — Уолтер, все это ради одной цели. Я не люблю зря тратить деньги и всегда думала о будущем. Власть барона во многом основана на том, как он себя проявит. Я уже тебе говорила, что я весьма тщеславна.
— А сейчас, — прервал ее Уолтер, когда понял, что Ингейн решила сделать паузу, — мне тоже нужно кое-что сказать тебе
Ингейн откинулась назад, чтобы раздвинуть занавески.
— Уже становится темно, но я вижу блеск в твоих глазах. Уолтер, я понимаю, что ты хочешь мне сказать что-то очень важное. Говори, я с нетерпением жду.
— Ингейн, наконец у меня есть настоящее имя, только не знаю, как оно тебе понравится. Я теперь сэр Уолтер Фицрауф!
— Сэр Уолтер Фицрауф! — Глаза Ингейн засверкали, когда она повторила это имя. — Тебя сделали рыцарем? Уолтер, все так быстро свершилось! Конечно, это прекрасные новости! Я так счастлива, что могу сейчас заплакать!
— Король посвятил меня в рыцари сразу после нашего разговора, и с тех пор мне кажется, что я не хожу, а летаю. Иногда мне все это кажется сном.
Они оба склонились вперед, и их головы почти соприкоснулись.
— Это значит, что ты станешь служить королю? — Ингейн задумалась. — Может, именно тебе удастся завоевать власть, о которой я мечтала? Уолтер, видимо, его королевское величество хорошо к тебе относится. Ты будешь постоянно жить при дворе?
Уолтер покачал головой:
— Нет, он мне этого не предлагал. У меня есть дело в Герни.
— Но теперь ты, конечно, не станешь этим заниматься. Это все так… недостойно рыцаря. Я не хочу, чтобы ты делал бумагу!
— Король считает, что то, за что я взялся, очень важно, и я не собираюсь отказываться от этого. Я уверен, что вскоре по всей Англии станут производить бумагу.
— Уолтер, пусть этим занимаются другие.
Наступила тишина. В комнате стало темно, и Уолтер подвинул свой стул поближе к Ингейн.
