Поэтому мой супруг король требовал, чтобы королевство укреплялось благодаря неустанной бдительности и, несмотря на сокращение расходов, благодаря великолепной демонстрации таких публичных зрелищ, как предстоящая свадьба принца. Я часами, стоя на коленях, молилась, чтобы ни с кем из нас не случилось беды, особенно на происходивших на открытом воздухе парадах и свадьбах.
Поскольку нашему Артуру было пятнадцать лет, а его испанской невесте всего на год больше, я бы предпочла, чтобы эта свадьба – или, по крайней мере, их совместная жизнь – была отсрочена, но этого не могло случиться. Мы должны были быть уверены в том, что у них появится множество наследников, кроме того, Англии нужна была дружба с любым иностранным государством, какую только мы могли наладить.
Дворцовые стражи распахнули передо мной двустворчатые двери, и, оставив позади своих придворных дам, я вошла. И с удовольствием увидела, что Генрих оторвал Артура от его усердных занятий. Они сидели рядом за большим письменным столом. Лицо Артура, как всегда, просияло, когда он увидел меня, он встал, поклонился и подошел обнять меня. Ах, как он напоминал моего отца, которого народ так любил. Я обнимала его, наверное, чуть дольше, чем следовало, ведь он скоро станет женатым человеком, а на самом деле он был уже женат по доверенности.
Артур родился раньше времени, через восемь месяцев после нашей свадьбы. Я думаю, те, кто считал Генриха Тюдора захватившим власть подлецом, сплетничали об этом, но, хотя наш наследник действительно появился на свет раньше времени, мы не делили ложе до того, как произнесли обеты. Мой первенец всегда был несколько хрупким и часто выглядел либо слишком бледным и серьезным, либо возбужденным сверх меры, с горящими щеками, как сейчас, но я понимала, что он взволнован предстоящей свадьбой. Я всегда носила в своем маленьком помандере[19] копию его милого письма к будущей невесте, потому что это письмо поднимало мне настроение. В мире, где королевские браки не имели ничего общего с любовью, я возносила молитвы, чтобы эти жених и невеста любили друг друга, а не только покорно следовали долгу.
– Добрый день, мой дорогой король, – приветствовала я короля, когда он тоже поднялся из‑за стола. Сейчас ему было сорок четыре, он на девять лет старше меня. Он был худой и высокий, и, чтобы поцеловать меня в щеку, ему пришлось нагнуться. Торчащий вперед нос, тонкогубый рот, серые узкие глаза. С тех пор как его прежде рыжеватые волосы поседели и поредели, у него вошло в привычку носить береты. Даже в наши самые интимные мгновения он оставался сдержанным и настороженным. Он скрывал свою агрессивную натуру, но был готов охранять свое высокое место, бросившись на свою жертву и, если надо, отрывая ей член за членом. Но он всегда был хорош и добр ко мне. Мы были верны друг другу, любили наших детей и друг друга и заботились о благе королевства, а не только о собственном.
– Моя дорогая, мы хотели, чтобы вы знали: услышав, что инфанта благополучно прибыла к нашим берегам, мы – и Артур, и Совет – собираемся приветствовать ее, – сообщил мне Его Величество, а Артур кивнул в подтверждение.
– Но мы написали Фердинанду и Изабелле[20], что встретим ее и ее свиту здесь, в нашей столице, – напомнила я.
– Мы так и сделаем. Но нам обоим хочется хорошенько разглядеть ее, увериться, что она именно такова, как о ней говорят. Мы доверяем другим королевствам до определенной степени, верно, Артур?
– Доверяй, но проверяй, – подтвердил мальчик, а я попыталась представить себе, узнал ли он эту фразу от своих блестящих учителей или услышал, сидя у отца на коленях. Больше никто ничего не сказал, потому что Артур закашлялся – сначала прикрыв рот рукой, затем платком. Он всегда был чувствителен к сквознякам.
– Но, – заметила я, когда Артур перестал кашлять, – принцесса может встревожиться, когда вы все внезапно появитесь там. Я слышала, она даже путешествует под вуалью и не открывает лица на публике. – На самом деле я не хотела, чтобы Артур скакал верхом в такую холодную погоду, и боялась, что в пути его и короля может атаковать скрывающийся враг. – Что же, вы собираетесь сорвать с нее вуаль и рассматривать ее, словно новую лошадь или книгу – даже под покровом? – возразила я.
– Вы не должны возражать против этого, дорогая, – произнес король. – Мы затем вернемся в Лондон и станем ждать ее прибытия, но я должен быть уверен, что эта женщина достойна носить наше имя и достойна выносить наших внуков. Мы возьмем с собой всех придворных и стражников. Я подумал, что вы должны знать об этом. – И он поцеловал меня в другую щеку, словно намекая на то, что можно уходить.
– Мне правда очень хочется увидать ее, мама, – вставил Артур. – Отец и я поедем охотиться сегодня утром, чтобы время бежало быстрее.
Я знала, что возражать не следует. Только кивнула и снова обняла его, хотя король предупреждал меня, чтобы я не баловала Артура. Генри, другой наш сын, любил, когда я целовала и обнимала его, я знала это. Разумеется, если имеешь мать такую суровую, как король, – она до сих пор командовала здесь во дворце, – то понятно, что мать нежная и милая кажется непривычной. Отец моего мужа умер до его рождения, и его воспитывал в основном его любимый суровый дядя Джаспер Тюдор. Поэтому, когда его мать, еще раз выйдя замуж за могущественного лорда Стэнли, вернулась в его жизнь, чтобы поддержать его притязания на трон, он, словно пытаясь наверстать годы разлуки, дал ей слишком много власти над моей собственной семьей. И, хотя я никогда не говорю этого, могу поклясться, что моя свекровь – властная, крикливая волчица.
Мои сын и муж снова попрощались со мной и вышли, взволнованно обсуждая охоту на оленей. Я слышала, как придворные тяжело потопали за ними по дубовым полам, чтобы сесть на лошадей во дворе. Словно новую лошадь или книгу, – мои собственные слова продолжали звучать у меня в ушах. Я взглянула на письменный стол мужа и увидела, что там лежит раскрытая книга домашних расходов. Он снова складывал различные суммы, числа, просматривал записи. Как же мой отец любил книги, но только другие – сказки, истории! А единственный вымысел, который был по душе Генриху Тюдору, – это легенды о королях Уэльса из его собственного рода или о короле Артуре, в честь которого он назвал нашего наследника.
Вздохнув, я посмотрела в окно, наполовину скрытое плющом, который в эту осеннюю пору уже сделался кроваво-красным. Одно из самых счастливых событий моего детства – это день, когда мой отец король взял меня на своего огромного коня и мы поехали в новую книгопечатню Уильяма Кекстона в Сити. По дороге нас все время приветствовали прохожие. Тогда можно было не бояться убийц или мятежников. В книгопечатне Кекстон показал нам, как можно воспроизвести книгу во многих экземплярах с помощью большого печатного станка, без прикосновения пера человека. Мой отец король в тот день купил две книги, и я прижимала их к себе, сидя в большом седле, а рука отца обнимала меня, когда мы возвращались во дворец. Я была так горда быть его ребенком, его любимой перворожденной дочерью, хотя знала, что как женщина никогда не смогу править. Мы не могли дождаться, когда покажем наши сокровища моей матери, прекрасной Елизавете Вудвил, которую он выбрал по любви, а не ради власти.
