бумажная, – возразил хазарин, – если ты думаешь, что в дворцовых одеждах можно грибы собирать – не я, стало быть, мошенник, а ты дурак! И потом, Всеслав – а что ты рассчитывал получить за такие деньги? Гамбургскую парчу с золотым шитьём? Флорентийский бархат?
– Жаль, что я так и не довёз её до Руси, – вздохнул новгородский купец, – нашили бы девки платьев себе, вышли бы под дождь…
– А у меня есть ещё! Возов двадцать!
Всеслав хотел дать резкий ответ, но тут в разговор вступила Настася. Она заверила всех, что кабы на ней во время дождя что-нибудь растаяло, то её желанием было бы провалиться сразу сквозь землю.
– Если бы это желание вдруг исполнилось, ты смогла бы обрушить свой гнев на тех, кто делает эту ткань, – сказал Калокир, – то есть, на китайцев.
– Что? На китайцев? – переспросила Настася, – но как бы я к ним попала?
– Прямой дорогой, сквозь землю. В Александрии я разговаривал с выдающимся звездочётом, последователем Гипатии. Он уверен в том, что Земля имеет форму арбуза. Если он прав, то Китай на ней приблизительно противоположен Руси.
Всем стало смешно.
– Он, видать, шутник, этот звездочёт, – заметил Всеслав, – ведь если Земля – это шар, то, значит, китайцы ходят кверху ногами!
– Да, так и есть. Поэтому у китайцев вечно прищуренные глаза. Они щурятся от страха свалиться в бездну небесную.
Все задумались. А потом Авраам спросил:
– Не пора ли выпить?
– Давно пора, – произнёс Всеслав, давая знак Спирку. Тот налил. Выпили.
– Как торговля идёт, Всеслав? – спросил Иоанн, взяв с блюда кусок вяленого мяса.
– Не жалуюсь, – был ответ, – продал почти всё.
– А что привозил?
– Пушнину, мёд, воск.
– А что повезёшь назад?
– В основном, тряпьё. А ты, Иоанн, по какому делу приехал в Константинополь?
– Я поступил на службу.
Все быстро переглянулись. Новость была, что и говорить, из разряда тех, которым не сразу верится! А потом Всеслав лениво спросил:
– К кому?
– К царю. К кому же ещё я могу поступить на службу? К мяснику, что ли?
Первой улыбнулась Настася. И этим не ограничилась. Взяв из общей тарелки самый большой абрикос, она его съела и начала обсасывать косточку. Два купца и гусляр за ней наблюдали, давая этим понять, что большей нелепости слышать не доводилось им за всю жизнь. На службу к Царю? К Никифору? Калокир? Тот самый, из Таврики? Легче было поверить в то, что Земля имеет форму арбуза!
– Да ладно уж, ладно! Не хочешь, не говори, – тонко улыбнулся Всеслав, сделав понимающий жест, – мы все – деловые люди! У деловых людей могут и должны быть секреты – так что, как говорится, нечего…
– Никаких секретов у меня нет, – прервал Калокир, – завтра мне дают чин патрикия, и уже на рассвете следующего дня я с пятью мешками медных грошей отправляюсь в Киев.
– Ага, – произнёс Всеслав и переглянулся с хазарином. Всем как будто стало всё ясно. Даже Настася кивнула и положила косточку на тарелку.
– Кстати, Всеслав, – вновь заговорил Калокир, – правду ли я слышал, что послезавтра и ты с дружиной своей уже покидаешь Константинополь?
– А кто тебе об этом сказал?
– Никифор Эротик.
– А, табулярий? – вспомнил Всеслав, – да, знаю. Он – не дурак! Ему можно верить.
– Ну, хорошо. А тебе?
– Ты думаешь, что во мне сейчас говорит вино? – нахмурился новгородец.
– Если бы! Брага. Неужто тебя здесь больше ничто не держит?
– Ты за меня не волнуйся! Я возьму больше, чем потеряю.
Всеслав уже окончательно перестал притворяться пьяным. Было понятно, что он – ни в одном глазу.
– Какую награду ты бы хотел получить? – спросил Иоанн, – если пожелаешь, я без труда для тебя выхлопочу грамоту на беспошлинную торговлю по всей Империи.
– Нет, не нужно. Конечно, это было бы славно, но князь меня не похвалит, если я за услугу, оказанную ему, получу награду не от него.
– Однажды он подарил мне коня с золотистой гривой в награду за мою песню, – решил похвастаться Спирк, – и я этого коня потом сбыл в Путивле за десять гривен!
– А мне, за песню также – браслет, – сказала Настася и подняла красивую свою руку, чтоб все увидели на её запястье витой золотой браслет, точь-в-точь как у Клеопатры.
– А мне, – вставил своё слово и Авраам, – шапку драгоценных камней – за то, что я ему дал неплохой совет.
– И что же это был за совет? – спросил Калокир, – но предупреждаю – вряд ли я дам тебе за него что-нибудь похожее.
Иудей слабо улыбнулся – даже, скорее, просто блеснул глазами.
– А мой совет тебе и не пригодится. Однажды я сказал Святославу: «Князь! Не обижай народ божий и опасайся казней египетских!»
Калокир внимательно поглядел в глаза Аврааму.
– Казней египетских? – понимающе улыбнулся Всеслав, – ну, ты и смельчак! А разве наш князь не обидел тебя уж тем, что срубил башку твоему кагану?
Длиннобородый купец вздохнул.
– Нет. Он поступил так, как должен был поступить. Каган наш – огромный, сильный, как Маккавей, искал Святослава по всему полю, круша вокруг себя его воинов. Святослав же искал его! И вот они встретились – невысокий, худенький юноша и гигант, которого мог нести на себе только ломовой жеребец… В этот самый миг меня отвлекли, а когда я снова взглянул в ту сторону, то увидел лишь Святослава. Он продолжал рубить иудеев. Каган исчез.
Налив себе браги, Авраам выпил.
– А что же было потом? – спросил Калокир.
– Потом? Я, как и многие, попал в плен. Святослав очень хорошо меня знал, потому что прежде я торговал в Самбате. Ну, то есть, в Киеве. Уважая меня как честного человека, князь сразу мне предложил поступить на службу к нему. Я вежливо отказался, при этом дав ему тот совет. Ну, про иудеев. Он одарил меня драгоценными камнями и отпустил без всяких условий. Благодаря этому подарку я в скором времени смог снова начать торговлю.
Этот рассказ понравился Иоанну. Он задал ещё вопрос:
– А ты видел сражение за Итиль?
– Это было страшно, – с горечью покачал головой купец, – я следил за битвой, стоя на башне вместе с каганом. Варяги шли четырёхугольной фалангой, выставив вперёд копья. Казалось, ничто на свете не может остановить это надвигающееся чудовище! Но хазарская конница славилась своей лихостью. Семьдесят тысяч всадников с гиканьем дали шпоры коням, обнажая сабли. Первая их волна, столкнувшись с могучими пехотинцами, захлебнулась собственной кровью и откатилась назад. А перед вторым натиском наших войск фаланга не устояла. Ей было всё-таки далеко до той легендарной, подлинной, македонской фаланги! Но Святослав сравним с Александром. Мы уже радовались победе, когда нас атаковали фланговыми ударами два крыла его конницы, притаившиеся среди лесистых холмов. Правое крыло вёл сам князь, левое – Сфенкал. Что было потом? Скажу очень коротко – началась простая резня. Она продолжалась до темноты. Хазары отказывались сдаваться, и Святослав велел перебить их всех.
– Только ты один,
