Андрей пожал плечами, извинился и склонился над рабочим столом.
С того дня Самарин не видел Папиашвили — этого стройного молодца, всегда одетого ярко и с иголочки.
Пока Андрей слонялся по коридорам, предавался размышлениям, ученые явились на работу и заполнили все комнаты.
В кабинет Каирова вошли несколько человек. За ними вошел и Самарин. Каиров махнул ему рукой, приглашая садиться.
Андрей не прошел вперед, а присел в кресло за спиной молодой женщины с копной крашеных рыжих волос. Она, очевидно, не заметила вошедшего и продолжала не слишком вежливым тоном:
— Если вы решили, что я за какие–то гроши буду тянуть всю теорию, то вы ошиблись.
— Милая, золотце, нет у меня возможности…
Разговор принимал меркантильный характер.
— Мы знаем, что у вас есть и чего у вас нет. У вас всегда была для меня одна работа. Марта, делай то, Марта, делай это. А что Марта ежемесячно теряет сто десять рублей — это никого не занимает.
— Позвольте, какие сто десять рублей?
— Кандидатские! Вот какие!..
— Но вы же не кандидат!
— В том–то и дело, что не кандидат. А когда стану кандидатом, буду получать на сто десять рублей больше.
— Но кандидатскую надо защитить. Пишите диссертацию, подавайте на учёный совет…
Марта прервала Каирова:
— Вы полагаете, Борис Фомич, что я не понимаю кухни? Скажите вы мне завтра, что в ученом совете будет у меня серьезная поддержка, я тогда с превеликим удовольствием.
— Но я же не могу…
— Расскажите другим, что вы можете, а что не можете… Нет, Борис Фомич, зачем вам надо думать, что вы разговариваете с наивным человеком.
Женщина взмахнула пухлой короткой рукой и круто повернулась. Тут она заметила Самарина и на ходу кинула на него недобрый, раздраженный взгляд.
Каиров смотрел ей вслед, покачивая головой:
— Ну, характер!..
Краем глаза он скользнул по лицу Самарина. Андрей поднялся с кресла, хотел представиться, но Борис Фомич широким жестом удержал его в кресле. Ему было совестно за только что состоявшийся интимный разговор со своей сотрудницей, и он хотел как–то сгладить неприятное впечатление.
— Видали вы эту женщину! — кивнул он на дверь. — Она теряет сто десять рублей. А я теряю пятьсот оттого, что я не академик. Странная логика!..
Едва Борис Фомич раскрыл рот, чтобы начать беседу с новым сотрудником, как в кабинет вошел начальник шахты «Зеленодольская» Селезнев и с ним Денис Баринов — бригадир комплексной угледобычной бригады. Он впервые видел Самарина после возвращения его с курорта и очень обрадовался Другу, но из чувства деликатности не подошел к нему, а с улыбкой кивнул из–за спины Селезнева.
Начальник шахты Александр Петрович Селезнев недобро, исподлобья смотрел на хозяина кабинета. Самой замечательной деталью его лица был длинный, красиво очерченный нос — сбоку он походил на саблю. На капризно вздернутой губе непокорно торчали черные, коротко остриженные усы.
— Андрей Ильич, вы тоже тут, — заговорил Селезнев, кивнув Самарину, — очень кстати. Мы ведь и по вашу душу пришли, то есть вашу новую машину просить у Бориса Фомича хотели. Мы первыми установили у себя на шахте ваш приборчик АКУ, а теперь, по традиции, давайте нам и машину.
— Помилуйте! — взмолился Каиров, откинувшись в кресле. — Какая машина? Да с чего вы взяли, что машина у Андрея Ильича готова?.. Мы к ней, можно сказать, только–только подступаемся, а они — давай на шахту. — И незаметно подмигнул Самарину. Андрей улыбнулся и покачал согласно головой, хотя и не мог понять, почему Каиров говорит так.
Селезнев как–то неспокойно подвинулся на стуле, тревожно взглянул на Баринова — видимо, по его инициативе явился он к Каирову за новой машиной. Денис тоже сделал нетерпеливое движение, крякнул в ладонь. По рассказам Пивня, Бритько, Кантышева да и по своим собственным наблюдениям, Баринов знал о скором завершении работ над машиной, но теперь дрогнул, уверенность его поколебалась.
— Хорошо, Борис Фомич, — примирительно заговорил Селезнев. — Не готова — значит, не готова. Но вы нам пообещайте: как только «Советчик диспетчера» будет готов, вы установите его на нашей шахте.
— Сдаюсь! Уговорили.
Борис Фомич воздел над головой руки. Про себя подумал: это хорошо, что Селезнева интересует самаринская машина — им–то он её и отдаст, как только она будет готова. Каиров боялся другого: как бы Селезнев не поднял шум по поводу самаринского АКУ. И ещё Каиров опасался, что Селезнев попросит у него схему будущей автоматизации шахты «Зеленодольская». ещё в прошлом году Каиров выступил на областном партийно–хозяйственном активе, где сказал, что разработана схема комплексной автоматизации шахты «Зеленодольская». Шахта–автомат — мечта горняков — безлюдное подземное предприятие недалекого будущего. С тех пор Селезнев пристал к Каирову: покажите да покажите нам схему автоматизации «Зеленодольской». Каиров отговаривался как только мог, наконец утих интерес начальника шахты к схеме: догадался, что не все сказанное оратором с трибуны нужно понимать буквально. Впрочем, Каиров вскоре начал испытывать на «Зеленодольской» первую установку гидроподъема, созданную в свое время лабораторией, но теперь уже было видно: гидроподъем не пойдет, в него заложены принципиально ошибочные решения. Каиров ждал грозы; тучи уже собирались в институте: директор обещал вы нести на учёный совет разговор о бесплодной работе лаборатории Каирова. «Ему, мужлану, не понять, — думал о Шатилове Каиров, — что жертвы в науке — естественное дело, без них не обойтись». Но теперь у Каирова есть АКУ, СД‑1; теперь Каирову не страшны никакие тучи.
— Извините, как ваше имя? — обратился Каиров к Баринову.
— Денис Баринов.
— Очень хорошо, товарищи, очень приятно…
Каиров говорил тихо, в нос. Он тайно и, может быть, подсознательно подражал манере Шатилова.
— Запишем и вас сюда… Нет, нет, вот сюда, в святцы. Здесь у меня начальники, друзья и все прочие важные лица. Занесем надолго, навсегда. Селезнев–то у меня на первом месте значится, а вас нет. А Ведь нам с вами дело делать — не в прятки играть. М-да… Именно с вами и ни с кем другим. Шахту «Зеленодольская» мы давно решили превратить в экспериментальную базу, в полигон для испытаний новой техники, но все как–то недосуг было к вам приехать, доложить коллективу рабочих, инженеров. У вас, как я слышал, и московские физики бывают. Вот так, пусть смотрят, учатся. К нам скоро не только из Москвы за наукой приезжать станут, а и со всего мира. Мд-а…
Борис Фомич записывал фамилию Баринова в блокнот, старательно выводил каждую букву.
