— Послушай, но я же, в конце концов, ярл…
— Ах, ну конечно! Теперь понятно, что такое честь и достоинство в понимании викинга. Недаром моя мать предупреждала меня против вас. Она так и говорила: никогда не связывайся с викингами, ибо у них ветреные сердца.
— Твоя мать случайно не приходилась сестрой бабке Рыжего Ньяля? — усмехнулся я. — Ну, и потом, Торгунна… Ты ведь уже однажды ослушалась свою матушку, когда вышла замуж за Квасира?
— Это не дает тебе права пятнать честное имя моей матери! Вот позову сейчас Тордис, мы вдвоем зададим тебе трепку.
— Ты о какой Тордис толкуешь? Той самой, что помогала Квасиру пробираться по ночам в твою спальню?
Взор Торгунны затуманился приятными воспоминаниями, на губах появилась легкая улыбка. Но не успел я вздохнуть с облегчением, как она устремила на меня непоколебимый взгляд своих темных глаз.
— Теперь ты и меня пытаешься облить грязью? — прорычала Торгунна. — Сам знаешь, что это неправда. Я не пускала Квасира в свою постель, пока мы не поженились по закону. И тебя не пущу! И моя сестра никогда бы не стала участвовать в подобном.
— Да твоя сестра вместе с Ингрид просто мечтала сбагрить тебя с рук. Я прекрасно помню, как они стояли перед нами на коленях и умоляли Квасира жениться на тебе.
— Неправда! — едва не плакала Торгунна. — Они никогда бы такого не сделали.
— А вот сделали! Они называли тебя занудой… и правым кулаком Тора.
— Ложь! Мои сестры не стали бы на меня клеветать.
— Ложь, говоришь? — наседал я. — И ты не запирала Ингрид в нужнике? И, уж конечно, не подбрасывала дохлых крыс в постель Тордис?
— Я убью их обеих!
Поймав мой взгляд, Торгунна осеклась. Утренний ветер безжалостно трепал ее волосы, обдувая покрасневшее, разгоряченное лицо. И, между прочим, весьма бессовестно облеплял тонким плащом пышную грудь. Наверное, я слишком откровенно разглядывал ее, потому что Торгунна вспыхнула, точно маков цвет, и потупилась.
— Рано еще говорить об этом, — сказала она, не отрывая взгляда от темной речной глади, под которой скрылось тело Квасира. — Но я благодарна тебе за предложение, ярл Орм.
Я улыбнулся, и Торгунна улыбнулась в ответ. Тогда я притянул ее к себе. Она тихонько заворчала — возможно, я был неловок и сделал ей больно, — но не оттолкнула меня.
— Неужели дар Одина стоил всех этих жертв? — спросила Торгунна, уткнувшись мне в грудь.
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Довольно скоро прихотливые изгибы реки привели нас на просторы Черного моря. А еще несколько недель спустя нам представился случай по достоинству оценить дар Одина. Тем вечером мы остановились на ночевку в небольшой каменистой бухточке. Она настолько напоминала наши родные места, что мысли невольно устремились к далекому дому. Мы были так увлечены своими мечтами, что прозевали появление трех чужих кораблей. Те неожиданно вынырнули из вечерней тьмы и направились в нашу сторону. Первым заметил их Онунд, который и подал предупреждающий сигнал с носа судна.
И пока побратимы расчехляли луки (благодарение богам, теперь у нас не было недостатка в стрелах), я наблюдал, как чужаки с трех сторон окружают наш струг. Они напоминали стаю голодных зимних волков, наконец-то учуявших жирную добычу.
— Хейя! — прокричал Хаук. — Вы кто такие?
— Мы из Тронда! — донесся до нас ответ. — У нас три корабля против вашего одного… и на каждом бывалые воины.
Тронд располагался довольно далеко на севере Норвегии. И молодчики эти наверняка занимались тем, что грабили проходящие суда. Если же случалось нарваться на более сильного противника, то прикидывались мирными торговцами. В настоящий миг они полагали, будто им выпал жирный приз в лице нашего одинокого струга. Они даже не предполагали, насколько жирный. Мысли эти молнией пронеслись в моей голове, и я почувствовал противную дрожь в коленях. Действительно, нашему положению не позавидуешь. Тем не менее я остался сидеть на палубе — уткнувшись подбородком в кулак и стараясь выглядеть не слишком напуганным.
— А мы Обетное Братство, наш ярл — Орм Убийца Медведя! — в свою очередь выкрикнул Хаук. — Мы ссоры не ищем. Но коли уж дело до нее дойдет, спуску вам не дадим!
Последовало долгое молчание. Затем одна из лодок дала задний ход. На двух других, судя по всему, завязался спор. После длительного обсуждения оттуда прокричали — уже более вежливым тоном, отметил я, — что хотели бы приблизиться и проверить, правду ли мы говорим.
— Ну, подойдите, коли не боитесь! — проревел Финн. — Но лично я, Финн Лошадиная Голова, предупреждаю: лучше вам держаться подальше. А то меч у меня длинный, а нрав, как известно, горячий.
Этого оказалось достаточно. Все три лодки быстро развернулись и ударились в бегство, провожаемые нашим громким смехом. Позже мне довелось встретиться с одним из этих парней: он прибыл в Гестеринг на торговом кнорре, привез на продажу кожу и поделки из кости. Так вот, он рассказывал, что окончательно их добило зрелище Орма Убийцы Медведя, который преспокойно сидел себе в задумчивой позе и ждал, когда побратимы подадут ему ужин. Как выразился этот человек (кстати, неплохой малый): «Сразу видно, что бояться ему нечего».
Ха, я мог бы, конечно, рассказать, как в тот миг тряслись у меня коленки… но не стал этого делать. Потому что именно тогда я осознал, в чем заключается дар Одина.
Слава.
И по большому счету, это была его слава. Ибо Всеотец Один — с присущей ему хитростью — сумел использовать наши достижения для приумножения собственной славы. Узнав о наших героических похождениях и о том, чем нас вознаградил Одноглазый, люди отворачивались от Белого Христа и обращались к Одину. И до тех пор, пока жива память о нашем Обетном Братстве, Один сможет ограничить власть Белого Христа маленькой областью на севере нашей земли. И пусть безразличные Норны уже прядут погибельные нити для династии Инглингов и готовят мир к приходу нового бога. Мы будем до последнего стоять на страже своего старого мира.
А еще я понял, что мы были орудием в руках Одноглазого бога. Так же, как Хильд, Эйнар и все остальные наши побратимы. А припрятанная под землей гора серебра играла роль хорошего кнута, которым Один подгонял нас на пути к воинской славе и к собственному величию.
И кнут этот безотказно действовал на людей. Прошло уже столько времени, а блеск серебра по-прежнему слепит им глаза. Помню, как мы смеялись над викингами из Тронда и сравнивали их со стаей скворцов, поспешно упорхнувших со жнивья при появлении человека с палкой.
