Ричард рассматривал собеседника с развевающимися волосами и густой бородой, пока наконец не встретился с пристальным взглядом своего заклятого врага. Он впервые видел Саладина…
Нет; Фактически второй. В воображении короля всплыло непрошеное воспоминание, вспыхнувшее в ряду безумных видений, заполонивших его разум во время «лагерного» тифа.
…Распятый поднял голову, и Ричард увидел его окровавленное бородатое лицо. Внезапно сердце Ричарда сковал холодный ужас. Это был не его Господь, Иисус из Назарета. И хотя сам король никогда лично не видел этого человека, одного взгляда в темные раскосые глаза было достаточно, чтобы понять правду.
На распятии висел Саладин.
…Невероятно, но он стоит перед ним, из плоти и крови.
— Неужели это правда? — с искренним изумлением спросил Ричард. — Значит, ты и есть великий Салах-ад-дин ибн Айюб? Самый уважаемый мусульманин после Мухаммеда. Эта война не перестает меня удивлять.
Саладин улыбнулся и учтиво кивнул.
— Похоже, Аллах дарует тебе уникальную возможность. Если ты убьешь меня сейчас, Иерусалим без боя падет к твоим ногам.
Ричард это понимал, и оттого ситуация выглядела еще более невероятной. Он мог бы сделать шаг и одним ударом обезглавить ненавистного врага, но вместо этого не двинулся с места.
— Зачем ты пришел?
Лицо Саладина помрачнело. Он долго смотрел в глаза Ричарду, прежде чем ответить.
— А ты зачем бросился на верную смерть в гущу моего войска?
Ричард, словно изваяние, стоял перед султаном. Он, разумеется, знал ответ на этот вопрос, но, даже когда обрел способность говорить, чувствовал, как холодные когти боли и печали разрывают его сердце.
— Ради Уильяма, — ответил король, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не дрожал.
Саладин кивнул. На лице сарацина внезапно появилось глубокое сочувствие, вновь напомнившее Ричарду его видение Христа.
— Ты любил его, — сказал султан. Что-то в тоне Саладина говорило о том, что он понимает и даже разделяет чувства Ричарда к погибшему рыцарю — воину, которого султан самолично лишил жизни сегодня днем.
И, глядя на Саладина, загораживающего собой Мириам — женщину, которую они оба любили, — Ричард внезапно понял. Когда он вновь заговорил, казалось, что некая высшая сила говорит от его имени.
— Да. Теперь я осознал: любовь — единственное, ради чего стоит умереть.
Саладин взглянул на Мириам, в глазах которой стояли слезы.
— Я всегда задавался вопросом: что ты за человек? — продолжал Ричард Львиное Сердце, прекрасно зная, что должен делать. — Но никогда по-настоящему не понимал… до сегодняшнего дня.
Саладин вытащил из ножен саблю, ни на секунду не спуская глаз с неуклонно приближающегося противника.
— Положим всему конец прямо здесь? — просто спросил султан, как будто предлагая Ричарду выбрать вино за обедом.
Ричард усмехнулся. Это было чистое безумие, однако, стоя перед своим самым главным врагом, он чувствовал себя спокойнее и умиротвореннее, чем когда-либо.
— Войну между цивилизациями будет решать дуэль?
Саладин пожал плечами и занес над головой кривую саблю. Мужчины стали ходить вокруг друг друга кругами, чуть присев в ожидании внезапного выпада со стороны противника.
— Разве любая война в конечном счете не дуэль двух мужчин?
Разумеется, он был прав.
— Ты мудрый правитель, султан. Теперь давай посмотрим, насколько ты искусный воин.
Без лишних слов Ричард сделал выпад в сторону Саладина, и последний изящно парировал удар королевского меча своей саблей. Мириам закричала, когда два совершенно безумных короля стали обмениваться ударами в роковом танце. Вот меч ударил по ятагану Саладина, и Ричард почувствовал, как в душе поднимается радостное возбуждение. Казалось, вся его предыдущая жизнь — лишь репетиция этой великой битвы.
На крик Мириам и смертельный лязг мечей сбежалась вся стража шатра. Когда охранники увидели, что их король сошелся в грандиозной схватке с бородатым султаном, они замерли, ошеломленные зрелищем. Одного мимолетного взгляда голубых глаз Ричарда оказалось достаточно, чтобы стража не приближалась. Это было личное дело короля и султана.
Саладин, будучи превосходным противником, обладал значительным мастерством и ловкостью, но на стороне Ричарда были молодость и психологическое превосходство — ведь он сражался на своей территории. Он теснил и теснил султана, пока тот не запутался в матерчатых стенах шатра.
Саладин взмахнул саблей, нанося удар, но Ричард уклонился влево. Не успел султан опустить саблю, чтобы отразить нападение, как меч Ричарда нанес сокрушительный удар по круглым пластинам султанских доспехов и вонзился ему в бок. Рана была неглубокой, но Саладин упал на колени.
— НЕТ! — Мириам попыталась запрыгнуть Ричарду на спину, однако один из стражников схватил девушку, прижав ее руки к телу. Она продолжала лягаться и выкрикивать проклятия в сторону Ричарда, когда он поднес лезвие к шее Саладина.
И тут, в миг победы, венчавший сражение всей его жизни, перед внутренним взором Ричарда вновь пронеслось страшное видение, настолько реальное, как будто его самого какая-то дьявольская сила перенесла в этот сон…
…Он увидел Саладина, окровавленного, всего в шрамах, висевшего на распятии, а римский центурион с лицом Ричарда наносил распятому человеку удар копьем в бок.
И потом он услышал голос отца, эхом пронесшийся над Голгофой:
— Ты не можешь сражаться во имя него, сын мой. Он уже победил.
Ричард поднял голову и воззрился на Саладина, который смотрел на него с распятия не с ненавистью, не с упреком, а с тихим состраданием. Женщина в платке, склонившаяся перед распятием — как он понимал, Дева Мария, — тоже смотрела на Ричарда. Ее платок упал, и король увидел заплаканное лицо Мириам…
…Ричард замер, не в силах пошевелиться, и перевел взгляд на Мириам. И тут Саладин, воспользовавшись замешательством Ричарда, внезапно атаковал короля. С невероятной для человека его возраста скоростью султан набросился на Ричарда и выбил из его рук меч. Воины короля в беспомощном ужасе наблюдали, как ситуация коренным образом изменилась. Теперь Ричард Львиное Сердце стоял перед султаном с приставленной к горлу саблей.
Он без страха смотрел в черные как ночь глаза Саладина, ибо был окончательно готов принять смерть.
— Убей меня, и покончим с этим.
Ричард увидел, как Саладин взглянул на Мириам, которую продолжал удерживать один из стражников, хотя девушка уже перестала вырываться. И потом, не задумавшись даже на секунду, султан опустил ятаган и бросил его в другой конец комнаты. Тот с лязгом упал поверх королевского меча.
