Ознакомительная версия.
За бортом неудачно расположившейся близко от пристани герцогской галеры продолжал паниковать город, а порт кишел людьми, как вшами рубище нищего.
Но только его светлость герцог не думает покидать ставшими опасными воды Константинополя. Наоборот он стремится не только задержаться в них, но и пробыть долго. До того самого дня, пока император Иоанн Кантакузин не соблаговолит принять его. А это и в добрые времена было долго. Очень долго! А сейчас… Просто руки сами по себе разводятся. Да и как может Никифор устроить сейчас встречу? Ведь у герцога совсем нет золота для подкупа тех, кто устраивает прием. А без золота, сам должен понимать, и осел не чихнет. Тем более приближенный к императору!
– Помоги, Никифор! – в который раз просит Джованни Санудо, с надеждой заглядывая в глаза друга.
– Сам должен понимать, Джованни. У императора сейчас забот и дел столько, что и не перечесть. А тут ты со своей…
Никифор едва не сказал «глупостью». Но так оно и есть! Подумать только – какой-то герцог голодных островов знает, как спасти Константинополь и всю империю! Ну, это еще ладно. А вот как! Вот это уже даже в широкие ворота столицы не лезет. Подумать только – стоит разыскать и схватить какого бродягу в синих одеждах и рыцари Запада по призыву самого папы Римского примчатся рубить ненавистных турок. Бред какой-то.
Да, до ушей Никифора доходили слухи о том, что османы из преисподняя вывели в наказание христиан какого-то Шайтан-бея, одетого в странные синие одежды. И даже то, что этот Шайтан-бей страшным заклятием разрушил стены Галлиполи, дав тем самым обильную тему для проповедей священников. Но если быть здравомыслящим человеком, то, как объяснить, что вместе с Галлиполи разрушены города Конур, Болайыр, Ипсала, Родосто, Иераполь и другие, которые также захвачены османами. Кто проклял все эти города? Опять же демон в синих одеждах?
Это россказни для глупцов ремесленников и их тощих жен, что только будоражат и так разгоряченные событиями головы, готовые бунтовать и не повиноваться. Не зря эпарх велел вырезать языки горожанам Галлиполи, что вопили на всех углах о проклятии Шайтан-бея.
Все более проще и обыденнее. Господь за грехи тяжкие наказывает людишек. Вот время от времени и трясет созданную им твердь. Сколько при жизни Никофора уже было землетрясений? И не упомнишь. А если забудешь, то нужно посмотреть на собор святой Софии, что уже столько лет стоит в трещинах и в обвалах.
– Никифор, послушай отца Ронима.
– Этого католика и инквизитора? – усмехнулся православный чиновник.
Джованни Санудо запыхтел:
– Конечно, отец Марцио мог бы убедительнее все рассказать. Но он погиб под развалинами цитадели Галлиполи. И все же отец Роним…
– Довольно, Джованни! Я не стану слушать врага православной церкви. И никто другой не станет его слушать. А что касается твоего «господина в синих одеждах», то… Я попытаюсь что-то сделать для тебя. В знак нашей давней дружбы. Если, конечно, это не людская молва и твои…
Вот опять с языка Никифора едва не сорвалось «пьяные бредни». Но он вовремя прикусил то, что баснописец Эзоп назвал самым прекрасным и самым гадким из того что есть в мире.
«Не стоит порывать отношение с этим герцогом. Мне еще может пригодиться его галера и скалистые острова. Может, мне пора собирать вещи? Во всяком случае, уже давно зашло солнце, и мне пора домой», – решил второй человек в управлении Константинополем и для видимости широко зевнул.
– Пора мне. Скоро будет совсем темно, – и Никифор в тоске посмотрел на сотни лодок и лодочек, что беспрерывно, в густеющих сумерках, сновали от пристани к кораблям и обратно, часто сталкиваясь и опрокидывая людей в воду. Такого не бывало даже в дни открытия весеннего плавания. Просто Вавилон какой-то на воде. А эти невыносимые крики множества лодочников, перевозимых ими глав семейств, их женщин и их грудных младенцев…
Но упрямый герцог не желает на все это обращать внимание, как и на то, что множество лодок и лодочек бьют бортами и веслами о его роскошную галеру, ставшую бортом к пирсу, отчего ее трудно было миновать. Устав, гребцы «Виктории» уже перестали отталкивать веслами непрошенных гостей и теперь только зло поплевывают на головы отчаившихся константинопольцев, чьи посудины прижались к корпусу галеры, не в силах протиснуться в беспрерывном движении напуганного деревянного табуна лодок.
– Нет, Никифор, ты не понимаешь. Ты не услышал меня. Ты не принимаешь мои слова всерьез. Давай еще выпьем и поговорим. Этот человек в синих одеждах… Его легко приманить. Нужно только сообщить всем и каждому, что его женщина и ребенок у меня на борту галеры! Он сам явится. И тогда мы его отдадим папе взамен рыцарской помощи. Это новый крестовый поход! Этот Шайтан-бей очень нужен папе Иннокентию…
– А еще сатане, Орхан-бею и ведьмам для шабаша, – уже начал сердиться старый друг. – На что толкаешь ты меня? Чтобы надо мной смеялся весь императорский двор? Да и вообще – существует ли этот человек со звериным обличием?
– Существует! Вот он! – радостно и громко воскликнул подскочивший из-за стола, накрытого на корме галеры, отец Роним. – Смотрите! Смотрите – это он, палач Гудо и он же Шайтан-бей!
– Быть не может. О Господи! – простонал Джованни Санудо, впиваясь взглядом в медленно идущего по куршее огромного мужчину в простой одежде ремесленника, в нелепом на его огромной голове чепчике.
Как же он не обратил внимания на то, что на его корабле умолкли все голоса и замерло все живое, уставившись на того, кого боялись как людоеда и содрогались от понимания того, что дьявол превратил его в злющего сарацина, от которого едва ушли, проклиная византийский город Цимпе.
Герцог наксосский видел этого дьявола во плоти, но не верил своим глазам. И только ушам был вынужден поверить.
– Я пришел заключить договор и выполнить его, – торжественно произнес поднявшийся в роскошную беседку на корме Гудо. И тут же добавил: – Если только Адела и малыш с тобой, герцог наксосский.
– Да. Со мной, – все еще не приходя в себя, едва вымолвил Джованни Санудо. – Я спас ее. И от костра, и от камней рушившейся цитадели.
– Значит, не зря Кэтрин просила не убивать тебя, – закивал головой неожиданный гость. – Я хочу увидеть Аделу и малыша.
– Эй, Крысобой, приведи женщину и ее ребенка! – тут же громко велел быстро трезвеющий великий герцог.
Еще одна чаша вина могла бы совсем привести его в чувство. Но могла и ослабить. Поэтому рука Джованни Санудо отринула от вина и легла на рукоять меча.
– Это тот самый человек? – с любопытством спросил Никифор и прищюрил свои слабые глаза.
– Тот самый, – уже властно вымолвил герцог наксосский. – А ты можешь идти вместе со своим императором… Теперь я все решаю!
Ознакомительная версия.
