Ознакомительная версия.
Иван Федорович вошел в горницу, где его ждала Елена, чуть склоняясь, все же роста был немалого, а притолоки даже в княжеских хоромах не слишком высоки. Глядя на его постное лицо, княгиня вдруг усмехнулась, представив, как сейчас оно изменится, когда любовник услышит, зачем зван. Так и вышло: сначала Телепнев не мог взять в толк, для чего сейчас Елене нужна ее бывшая мамка и тем более какая-то пирожница с сыном. Да еще и схватить их надо было тайно, чтоб никто не узнал, в темницу бросить, а лучше сразу утопить, также тайно, в ночи.
И вдруг Телепнев понял, что Захариха как-то связана с тайной рождения княжича Ивана! Недаром же после той поездки в Покровский монастырь Елену точно подменили, сколько ни заговаривал о ребенке, отмалчивалась, а потом вдруг объявила, что уже тяжела. Вскользь брошенные слова о том, что обошлись без него, Телепнев тогда не заметил, а вот сейчас вдруг как солнцем осветило, все стало ясно. Только кивнув в ответ, он поспешил удалиться.
Пока шел по переходам дворца и потом, когда долго лежал, глядя в потолок, все думал. Уничтожает тех, кто может ее выдать? Это верно, да только где надежда, что и его самого после вот так не уберут? Оставить в живых Захариху и ту пирожницу? Но куда их девать? Нет, уж взялся служить, так служи до конца, вздохнул Телепнев и, махнув рукой, отправился выполнять наказ княгини.
В большой Москве мало кто заметил исчезновение двух женщин, живших в Китай-городе в скромном домишке тихо и замкнуто. Соседи даже слышали, как приехал к ним кто-то, увезли в возке, а куда и зачем – кто ведает? Женщины не кричали, не звали на помощь, уехали, видно, с миром, оттого и соседи не всполошились.
Назавтра Телепнев явился к княгине. Несмотря на раннее утро, Аграфена пропустила его в горницу, а сама встала возле двери в переходе, чтоб не помешали.
– Ну? – безо всякого приветствия поинтересовалась Елена.
Телепнев вдруг наклонился к ней:
– А тебе не жалко женщин, ходивших за тобой?
Княгиня зашипела, как рассерженная гусыня:
– Ты сделал, что велено?!
– Сделал. – Иван устало опустился на лавку. Елена тоже присела, ее плохо держали ноги.
– Где они?
– Женщин нет, как велела, а сын, о котором ты спрашивала, помер еще полгода назад.
Глаза Елены впились в лицо любовника:
– Это они сказали?!
– Не бойся, я проверил, есть такой крестик на кладбище. Чем он тебе так досадил, ты можешь объяснить?
– Меньше будешь знать, дольше проживешь! – огрызнулась Елена.
Это обращение взъярило Телепнева. Почему она его держит за глупого пса, который лает и кусает, когда велено?! Метнулся, схватил за волосы, притянул к себе, Елена едва не закричала от боли. Теперь уже он зашипел прямо в лицо:
– Нет, так не пойдет! Или мы вместе, или разбирайся в своих грязных делах сама!
Отпущенная княгиня не стала звать на помощь, только растерла шею рукой, она понимала, что любовник прав: если не будет доверять ему во всем, то и служить ей не станет. А одна она не справится. Пока не справится.
– Что ты хочешь знать?
– Кто этот сын пирожницы, что ты так боишься?
Елена почти горько усмехнулась:
– Сын той самой пирожницы от брата царицы Софьи Фоминичны, фрязина, что из Италии приезжал. Двоюродный братец Василия получается. И…
Минуту Телепнев смотрел на нее, раздумывая, и вдруг расхохотался:
– Ты… от… него… Ай да ловкачи! Такое даже мне не придумать!
– Замолчи! – Голос Елены готов был сорваться. Она уже жалела, что вообще связалась с Телепневым, но обратного пути не было. Хотя почему нет? Что он сможет сказать? Что утопил какую-то пирожницу? Кто поверит, что сделать это велела княгиня? А уж про сына тем более…
Раздумья Елены заметил Телепнев, он быстро сообразил, чем грозит такая задумчивость красавицы, и снова шагнул к ней:
– Елена, что было, то прошло, забудь. Я буду верно служить тебе. Одной не справиться.
И надменная княгиня вдруг расплакалась. Она рыдала, закрыв лицо руками, словно все слезы, накопившиеся за ненавистное замужество, вдруг вылились разом. Услышав стенания, в горницу вошла Аграфена, недоуменно уставилась сначала на ревущую Елену, потом на Телепнева. Тот кивнул на женщину:
– Видишь, княгиня убивается… Я пойду, зайду после.
Челяднина принялась успокаивать княгиню как могла. Слезы безутешной вдовы никого не удивили. Как же не плакать жене по мужу, тем более что жила за ним в любви и согласии. Уж как заботился о своей горлинке князь, больше только о детках! Верно, родители больше детей любят, особенно долгожданных сыновей, чем даже жен. И обижаться на это нечего. А вот княгиня, похоже, обижалась, потому и разлад у них с князем пошел, хотя и не сильный, но тех, кто всякий день рядом, не обманешь… Аграфена еще тогда выговаривала Елене, чтоб не сердилась на князя, что реже в ложницу стал ходить, видно, боится повредить плоду или самой жене. Та отмахивалась, но была иногда мрачной и озабоченной. А вот брата Ивана Аграфена не любила, вернее, совсем не хотелось делить власть над вдовой княгиней с Телепневым, и сама бы справилась. Да, видно, придется, какие-то у них секреты есть, вон как ждала Ивана, всю ночь маялась. Что за секреты, выведать бы…
Не пришлось, Телепнев прочно занял свое место возле Елены, не оттеснив, однако, и свою сестру Аграфену. Ловкая женщина рядом тоже пригодится…
Уже на третий день княгиня Елена потребовала, чтобы маленького княжича венчали на царство! Причем сказала об этом не Боярской думе или опекунам, хорошо понимая, что те будут против, а сразу митрополиту Даниилу. Даниил быстро понял задумку великой княгини и особо противиться не стал: лучше не ссориться ни с кем и венчать ребенка, а там как Бог даст. Боярам ничего не оставалось, как подчиниться.
* * *
На Руси наступило время, которое назвали «Семибоярщиной», по числу опекунов малолетнего князя. Это была первая семибоярщина, потом будут и другие, даже более известные, иногда и бояр в них окажется не семь, но название опекунского совета сохранится. Продолжилась семибоярщина недолго, меньше года, вдова дольше не позволила. Прежде всего ей нужно было убрать возможных претендентов на престол – Юрия и Андрея, братьев умершего князя. Следующим должны были стать Шуйские – принцы крови Руси того времени. Мешал Елене даже собственный дядя Михаил Львович Глинский уже тем, что почти открыто осудил ее сожительство с Телепневым. Иван Федорович Овчина Телепнев и Михаил Львович Глинский очень быстро столкнулись меж собой. За спиной Овчины была Боярская дума, а главное, сама Елена. За Глинским – опекуны, среди которых не было единодушия, потому как они представляли разные боярские группировки. Вдове пришлось выбирать между фаворитом и дядей. Елена выбрала Телепнева.
Ознакомительная версия.
