— Амен, — пробормотала Ана.
Супруги затихли. Вскоре к привычным ночным звукам прибавилось размеренное дыхание Орантеса. Он принадлежал к числу тех немногих мужчин, которые не храпели, за что Ана была ему несказанно благодарна.
— Меня Нина беспокоит, — тихонько шепнула она.
— Как? Что?
— Меня Нина беспокоит, — повторила Ана.
— А что с ней? — Орантес приподнял голову. Нина была его любимицей, хотя он никогда и не признался бы в этом.
— Сама толком не знаю. Что-то в ней изменилось за последнее время. То в пустоту уставится, то ворон считает. Почти ничего не ест, платья ей разонравились, все перед старым зеркалом вертится. Сдается мне, что наша дочурка в кого-то влюбилась.
— Влюбилась? Шутишь! Ведь она еще дитя!
— Вот уж нет. У нее уже фигура как у женщины, целых два года. Впрочем, отцы не замечают таких вещей.
— И в кого же она, по-твоему, влюбилась?
— В том-то и дело, что я этого не знаю. Думаю, она бы мне сказала, если бы у нее кто-то появился. Раньше-то все рассказывала. Наверное, мне померещилось… Опять же прилежной стала, как никогда. В монастыре еще больше времени торчит, говорит, что медицину изучает. Ты же знаешь, она об этом всегда мечтала.
— Да, жена, знаю. И еще знаю, что поначалу тебе не слишком нравилось, когда она в монастырскую школу к отцу Томасу ходить стала. Тебе ж ее в хозяйстве не хватало. А с чего это вдруг у отца Томаса нашлось время ее в медицине натаскивать?
— Не знаю, муж. Спи теперь. С Богом.
— С Богом, жена.
— С большинством медицинских инструментов знакомы не только специалисты, — начал Витус. Они находились в комнате по соседству с хранилищем рукописей, где на просторном письменном столе он разложил хирургический инструментарий. — Я имею в виду скальпели, пинцеты, ножницы, крючки и некоторые другие. Но есть и такие приспособления, предназначение которых, на первый взгляд, туманно. О них я и хочу с тобой сегодня поговорить.
Нина серьезно кивнула. Ее взгляд скользнул по столу: некоторые из разложенных инструментов она действительно раньше никогда не видела.
— Вот, например, что это такое? — Витус поднял предмет, напоминающий щипцы с полусферой на конце.
— Не знаю. — Она взяла инструмент в руки и принялась его с интересом рассматривать.
— Подумай хорошенько.
Нина вытянула губы трубочкой, что особенно умилило Витуса.
— Гм, — размышляла девушка вслух, — раз это выглядит как щипцы, значит, этой штукой что-то хватают.
— Верно, — обрадованно подхватил он, — теперь тебе остается выяснить, что бы это могло быть.
Нина ощупала кончиком пальца полусферу.
— Здесь мог бы поместиться маленький шарик.
— Точно! Ты уже почти отгадала!
— Пуля?
— Правильно! Мушкетная пуля. Перед тобой щипцы для извлечения пули. Такой инструмент часто применяют на испанских кораблях. Раненному в бою осторожно вводят в пулевой канал такие щипцы, пытаются обхватить пулю и вытащить ее. Во Франции и в Германии чаще используют винтовые щипцы, но, к сожалению, у меня таких нет. Впрочем, какой бы инструмент ни использовали, к снаряду нередко пристает кусок ткани.
Девушка кивнула и попробовала сжать щипцы.
— Представляю, какие ужасные боли испытывает при этом человек.
— К сожалению, да. Но зачастую муки раненого не так велики, потому что он находится в шоке. Худо становится потом, когда в ход идет этот чайничек. — Он показал на оловянный сосуд с длинным узким носиком.
— Как может чайничек вызвать боли?
— Не сам сосуд, а его содержимое. Там держат раскаленное масло, чтобы залить им огнестрельную рану. Страдания, которые причиняет эта процедура, так ужасны, что многие раненые теряют сознание. Однако это необходимо, чтобы избежать гангрены.
— То есть это похоже на прижигание? — Нина вспомнила, как они вместе с отцом Томасом оперировали рак груди старой Тонии.
— Да, верно. Оба метода жестокие, но медицина пока, к сожалению, не знает, как еще можно избежать заражения крови. Правда, французский врач Амбруаз Паре утверждает, что огнестрельные ранения можно обрабатывать мазью из смеси яичного желтка, розового масла и скипидара. Но пока не ясно, отслужил метод с раскаленным маслом свое или нет. Ученые, как водится, спорят по этому поводу. Но возьмем другой инструмент: он похож на треножник, в середине которого закреплено маленькое сверло. Знаешь, что это такое?
— Нет, понятия не имею.
Витус был даже рад этому, ведь ему опять представлялась возможность блеснуть знаниями.
— Это элеватор, который служит для поднятия вдавленных костей черепа. Острие сверла осторожно вворачивается в кость так, что не повредить при этом мозговую оболочку. Затем сверло медленно вытягивается наверх; треножник упирается в неповрежденную кость черепа.
Нина покрутила большую гайку с лапками на конце сверла. Было очевидно, что девушка поняла, как взаимодействуют отдельные части инструмента.
— А это что такое? — заинтересовалась она другим предметом на столе.
— Это наконечник клистира. Сам клистир в данном случае сделан из овечьего пузыря.
— С помощью такой штуки Коротышка кормит свою дочку, так ведь?
— Верно. Правда, приспособление используется не по назначению. Собственно говоря, оно предназначено для введения жидких лекарств в различные отверстия человеческого тела: в нос, в уши, ну и сама знаешь, куда еще.
— Знаю, — улыбнулась Нина. — А почему ты стесняешься говорить, что такой наконечник вводят в anus?
— Н-да, меня это немного смущает. Может, потому что ты… ты…
— Что? — Нина посмотрела на него сияющими глазами.
— Потому что ты… такая красивая. — Витус тут же пожалел, что с его языка сорвались эти слова, и был готов откусить его.
— Как ты это мило сказал! — Она накрыла своей гладкой прохладной ладонью его руку, и Витусу показалось, что от нее ему передаются токи счастья. Он хотел погладить ее руку, но не посмел. Какой же он все-таки робкий! Робкий? Чушь. Просто она дочь Орантеса, еще совсем юная, а он кирургик. Ох, как часто он внушал это себе в последние дни.
— Ну так, э-э… на чем я остановился? — Витус попробовал собраться с мыслями, в душе надеясь, что она не сразу уберет руку. И она не убрала ее. «Наверное, по чистой случайности, непреднамеренно», — убеждал он себя. — Так вот, такой клистир еще можно использовать для инфузии.
— Да?
— Да. Ты знаешь, что такое инфузия?
— Да, вливание.
— Прекрасно. — Он вдруг вспомнил, как однажды спас Антонио с помощью такого вот приспособления. Используя клистир, он взял кровь у Лупо, а потом медленно и непрерывно влил в открытую вену Антонио. Его расчет оправдался: организм Антонио не отторг кровь Лупо, вероятно, потому, что они были близнецами.
