Завидев приближающегося Роберта, Нес пошел ему навстречу.
– Все в сборе, сэр, – доложил он, пристраиваясь рядом.
Когда они подошли к палатке, Роберт заметил, как из шатра, который она делила вместе с Марджори, пригнувшись, вышла Элизабет. Она прикрыла глаза рукой от солнца, глядя на лагерь, и, кажется, не замечала мужа. Он поразился, как сильно исхудала жена: платье висело на ней, как на вешалке, и она вовсе не выглядела способной выносить жизнь, о которой так страстно мечтала. Роберт вдруг вспомнил о Катарине, служанке своей первой жены, которая одно время была его любовницей, пока он не уличил ее в неверности. Когда он повелел ей убираться с глаз долой, она заявила ему, что беременна. Он редко вспоминал о ней, но сейчас вдруг усомнился в том, что она говорила неправду. Мысль эта мелькнула и пропала, когда Элизабет посмотрела в его сторону. Роберт встретил ее взгляд. Он подарил ей меха и безделушки, но этого было мало. Он должен дать ей ребенка – ребенка, которого хотела она и который был нужен ему. Уже скоро, пообещал он себе, после коронации, она получит то, чего хочет.
Нес откинул для него полог палатки, и Роберт вошел внутрь. Взгляд его сразу же устремился к большому круглому столу в самом центре. Вокруг него расположились четырнадцать человек. Здесь был Джон Атолл, который положил на стол сжатые кулаки; на лице его читалось напряженное внимание. Рядом с ним сидел его сын Дэвид. Эдвард Брюс стоял вместе с Нейлом Кэмпбеллом, который обзавелся новым шрамом на лице после стычки с Ментейтом. Томас Брюс кивнул, завидев Роберта, а Найалл приветствовал его легкой улыбкой. Между ними застыл Александр Брюс, который присоединился к ним еще осенью после того, как Роберт повелел ему оставить должность настоятеля собора Глазго. Он тревожился о безопасности брата, поскольку на этот пост его назначил король Эдуард, но Александр не счел нужным поблагодарить его за заботу. Роберт с облегчением вспомнил, что сегодня он уезжает. Сейчас ему не требовались рядом священники. Он и сам прекрасно сознавал всю тяжесть своих прегрешений.
Уильям Ламбертон оглянулся, когда Роберт подошел к столу вместе с Кристофером и Несом. Поблизости от епископа находился и Джеймс Дуглас, в позе которого чувствовалась юношеская решимость. Рядом с ним стоял Гилберт де ля Хэй, лорд Эрролл, один из самых убежденных сторонников Уоллеса. Сложением лорд напоминал каледонскую сосну, а копна его светлых волос цеплялась за наклонный потолок палатки. Последними четырьмя присутствующими на совете оказались Джеймс Стюарт, Александр Сетон и двое новоприбывших. Грузного и ссутулившегося епископа Вишарта Роберт ожидал увидеть. А вот появление второго мужчины, его ровесника, с приятным ястребиным лицом и гладкими черными волосами, стало для него сюрпризом. Роберт нахмурился, встретившись взглядом с Малкольмом Ленноксом. Последний раз он виделся с графом в Лесу после битвы при Фолкирке. А за несколько лет до этого Леннокс был одним из тех, кто осаждал его самого и его отца в Карлайле.
Малкольм тут же шагнул вперед и протянул руку.
– Сэр Роберт, я слыхал, вам нужны люди для новой войны против англичан.
Видя, что Роберт колеблется, в разговор вмешался Джон Атолл:
– Сэр Малкольм привел с собой сотню воинов из Леннокса.
– В таком случае добро пожаловать, граф, – ответил Роберт, пожимая ему руку.
– Сэр Роберт.
Хриплый голос, раздавшийся за спиной, заставил его обернуться. На него смотрел епископ Вишарт. Роберт опустился на одно колено и поцеловал кольцо на морщинистой и дряблой руке старика, а потом поднялся, чтобы обнять его. Вот уже много месяцев они сносились друг с другом через посыльных, но последний раз виделись несколько лет назад. Роберт поразился тому, как сильно сдал епископ, один из первых хранителей Шотландии во времена междуцарствия.
– Ваше преосвященство, я очень рад видеть вас здесь.
Вишарт стиснул руки Роберта.
– Сэр Джеймс сообщил мне, что ты был в Лондоне, когда Уильям… – Епископ хрипло вздохнул, и воздух забулькал у него в горле. – Он сильно страдал?
Роберт встретил взгляд водянистых глаз епископа. Перед его внутренним взором промелькнул образ Уильяма Уоллеса, которого везли через зловонный город, обнаженного и привязанного к дрогам. Он положил руку на плечо Вишарта.
– Его страданиям пришел конец.
– В руках Господа, – пробормотал Ламбертон, – все обретают мир и покой.
Вишарт поджал губы. Отвернувшись, он резко махнул рукой двум пажам, застывшим подле сундука, стоявшего у стенки палатки. Они вдвоем взялись за ручки и вынесли его на середину. Вишарт откинул крышку и полез внутрь.
– У меня есть кое-что для тебя, Роберт. Нечто такое, что я долго хранил, надеясь, что придет час, когда оно тебе понадобится.
Роберт смотрел, как Вишарт достает из сундука свернутую в рулон золотистую ткань. Взявшись за края, епископ встряхнул ее, разворачивая. Ткань каскадом обрушилась до пола, и присутствующие увидели стоящего на задних лапах красного льва на сверкающем золотом поле. Мужчины, собравшиеся вокруг стола, впали в восторженное оцепенение, глядя на королевский штандарт Шотландии. В груди Роберта вспыхнула гордость. Он почувствовал, как в нем оживает воля деда, требуя, чтобы он подошел и взял знамя, символ законности притязаний Брюса на престол, его наследие. Ощутив в пальцах золотистую ткань, он понял, что долгие годы ожидания, лжи и притворства стоили того. Менее чем через две недели он станет королем.
– Господи Иисусе, ваше преосвященство, – пробормотал Джеймс Стюарт. – Откуда у вас это? А я‑то думал, что Длинноногий забрал все королевские регалии с собой в Вестминстер после первого завоевания.
– Одну он пропустил, – язвительно отозвался Вишарт. Он мягко отобрал штандарт у Роберта и передал его пажам, которые вновь свернули его и уложили в сундук. – Кроме того, я привез облачение и напрестольную пелену из своего гардероба в Глазго. Для церемонии они придутся весьма кстати.
– Выходит, все готово? – осведомился Нейл Кэмпбелл, переводя взгляд с епископа на Роберта и обратно.
– Настолько, насколько это вообще возможно, – ответил Уильям Ламбертон. Он оглянулся на графа Леннокса. – Мы договорились, что коронация состоится во время праздника Благовещения в аббатстве Скоун. Аббат уже осведомлен об этом и проследит, чтобы все прошло в соответствии с правилами. А церемонию я проведу сам.
Малкольм спокойно кивнул, очевидно, приняв сие ошеломляющее известие как нечто само собой разумеющееся. Роберт понял, что до него уже доходили кое-какие слухи.
