Если удастся протащить это, я поверну ход истории. У меня будут богатства и слава, о каких я и не мечтал. Я стану основателем династии. А стать основателем династии – это самая лучшая вещь, на которую способен человек, хоть это мало кому удается».
– Мой хозяин говорит: очень жаль, что вы не изъясняетесь на нашем языке.
– Да, но я уверен, что вы переводите прекрасно.
– Он сказал это не в порицание мне, Андзин-сан, а просто выражая сожаление. Это верно. Для моего господина было бы намного лучше беседовать напрямую, как я могу беседовать с вами.
– У вас есть словари, Марико-сан? И грамматики – португальско-японские или латино-японские грамматики? Если бы господин Торанага помог мне с книгами и учителями, я бы попытался выучить ваш язык.
– У нас нет таких книг.
– Но у иезуитов есть. Вы сами сказали.
– Ах! – она потолковала с Торанагой, и Блэкторн увидел, как у того и у Ябу тоже загорелись глаза, как расплылись в улыбках лица.
– Мой господин говорит: вам надо помочь, Андзин-сан.
По приказу Торанаги Фудзико подала Блэкторну и Ябу еще саке.
Сам Торанага пил только зеленый чай, как и Марико. Не удержавшись, Блэкторн спросил:
– Что он сказал на мое предложение? Каков его ответ?
– Андзин-сан, лучше проявить терпение. Он ответит, когда захочет.
– Пожалуйста, спросите его сейчас.
Марико неохотно повернулась к Торанаге:
– Пожалуйста, извините меня, господин, но Андзин-сан с большим почтением спрашивает, что вы думаете о его плане. Он очень скромно и очень вежливо просит дать ответ.
– Он получит ответ в надлежащее время.
Марико сказала Блэкторну:
– Мой господин говорит: он рассмотрит ваш план и тщательно обдумает все, что вы сказали. Он просит вас быть терпеливым.
– Домо, Торанага-сама.
– Сейчас я собираюсь лечь спать. Мы отплываем на рассвете. – Торанага встал. Все проводили его вниз, остался только Блэкторн. Наедине с ночью.
При первых признаках рассвета Торанага выпустил четырех почтовых голубей, которые были присланы на борт вместе с багажом, когда корабль готовился в плавание. Птицы описали два круга, потом разделились: две направились домой, в Осаку, две – в Эдо. В послании Кирицубо, написанном с использованием условных слов, содержался приказ Хиромацу предпринять все возможное для того, чтобы не мешкая с миром покинуть замок. Если этого им сделать не дадут, они должны запереться в своих покоях и при первой же попытке взломать двери поджечь ту часть замка и совершить сэппуку.
В письме сыну Сударе в Эдо Торанага сообщал, что бежал и находится в безопасности, и приказывал продолжать секретные приготовления к войне.
– Выходите в море, капитан.
– Да, господин.
К полудню они пересекли границу между провинциями Тотоми и Идзу и оказались напротив мыса Ито, самой южной точки полуострова Идзу. Ветер был попутный, качка умеренная, единственный грот прибавлял скорости.
Потом, ближе к земле, в глубоком проливе между полуостровом и маленькими скалистыми островками, когда они повернули к северу, их настиг долетевший с берега зловещий грохот.
Все весла остановились.
– Что это, Господи… – Глаза Блэкторна метнулись к суше.
Внезапно через утесы проползла громадная трещина, и миллионы тонн горной породы лавиной обрушились в море. Вода, казалось, на миг вскипела. Небольшая волна дошла до галеры, потом вернулась. Сход лавины прекратился. Снова грянул грохот, теперь более низкий и раскатистый, но отдаленный. С утесов посыпались обломки. Все напряженно вслушивались и ждали, следя за скалами. Крики чаек, шум прибоя и ветра. Потом Торанага сделал знак старшему над гребцами, который сразу же поднял колотушку. Заработали весла. Жизнь на корабле опять вошла в нормальное русло.
– Что это? – спросил Блэкторн.
– Просто землетрясение. – Марико недоумевала: – У вас не бывает землетрясений?
– Нет. Никогда. Я не видел подобного раньше.
– О, у нас они бывают часто, Андзин-сан. Это еще ничего, маленькое. Главные толчки произошли не здесь, может быть, далеко в море. Или здесь, но толчок был слабый, вот и все. Вам повезло увидеть маленькое землетрясение.
– Мне почудилось, будто трясется вся земля. Могу поклясться, что я видел… Мне доводилось слышать о землетрясениях. В Святой земле и в Турции они иногда случаются. Боже мой! – Он судорожно вздохнул, его сердце все еще бешено колотилось. – Могу поклясться, что видел, как качался весь утес!
– О да, Андзин-сан. Когда вы на земле, это самое ужасное чувство, какое только переживаешь в этом мире. Оно начинается без предупреждения, Андзин-сан. Землетрясения идут волнами – иногда боковыми, иногда вверх-вниз, иногда быстро следуют три или четыре удара. Порой за маленьким землетрясением через день следует большое. Здесь нет определенной системы. Самое сильное землетрясение, в которое я попадала, произошло ночью, шесть лет назад, близ Осаки, на третий день месяца падающих листьев. Наш дом обрушился на нас, Андзин-сан. Мы не пострадали, ни я, ни мой сын. Мы откопали себя. Толчки продолжались неделю или больше, некоторые достигали значительной силы, некоторые – чрезвычайной. Новый замок тайко в Фусими был разрушен полностью. Сотни тысяч людей пропали во время землетрясения и пожаров, которые начались после него. Это самая грозная опасность, Андзин-сан, – пожары, которые бушуют после землетрясения. Наши города и селения так легко исчезают с лица земли. Иногда сильные землетрясения происходят далеко в море, и есть поверье, что они порождают великие волны – в десять или двадцать футов высотой. Они возникают без предупреждения в разные времена года. Большая волна приходит из моря, обрушивается на наши берега и мчится в глубь суши. Могут пропасть целые города. Несколько лет назад такой волной был частично разрушен Эдо.
– Это у вас обычное явление? Каждый год?
– О да. Каждый год на Земле богов случаются землетрясения на суше. И пожары, и наводнения, и большие волны, и ужасные штормы – тайфуны. Природа очень жестока к нам. – На глаза ее навернулись слезы. – Может быть, именно поэтому мы так любим жизнь, Андзин-сан. Видите ли, мы так живем. Смерть разлита в нашем воздухе, скрывается в море и в земле. Вам следует знать, Андзин-сан, в этой Стране слез смерть неотрывна от жизни.
Катай (англ. Cathay) – название Северного Китая, употреблявшееся в средневековой Европе и получившее особенное распространение после путешествия Марко Поло. – Ред.
