Возвратясь из Буживаля, сэр Вильямс был уверен, что найдет у себя письмо от Бопрео, и не ошибся.
Прочитав его, он съездил к Гортрану де Ласси, достал у него посредством обмана рекомендательное письмо к его дяде и затем немедленно возвратился домой, где Коляр хлопотал уже, укладывая его чемодан.
— Поговорим теперь серьезно, — сказал ему капитан.
— Я вас слушаю.
— — Я поеду заняться теперь двенадцатью миллионами. Но ты останешься здесь лицом к лицу с нашим врагом, которого надо очень остерегаться.
— Вы говорите про Армана де Кергаца?
— Конечно.
— За ним надо наблюдать.
— Ну да! Фернан в тюрьме и не страшен. Вишня и Жанна в Буживале, и ты мне отвечаешь за них своей головой.
— Головой?
— Ну да.
— Кроме этого, надо опасаться Леона Роллана.
— Надо его упрятать.
— И я тоже думаю. — Баронет несколько задумался.
— Как ты думаешь, твой Николо в состоянии убить его одним ударом кулака?
— Одним? Право, не знаю, но двумя…
— Да хоть тремя; дело только идет о том, чтобы его убить.
— Но где и как?
Баронет сэр Вильямс улыбнулся.
— Разве трудно затащить человека куда—нибудь за город — да хоть в кабак.
— О, — прервал его Коляр, — мне пришла в голову великолепная мысль.
— Поделись—ка ей со мною.
— Ведь я считаюсь его другом, а потому и скажу ему, что знаю, где Вишня, а затем как—нибудь вечером повезу его в Буживаль, а на дороге Николо и слесарь покончат с ним.
— Мысль не дурна. Исполняй ее по возможности скорее. Впрочем, дождись лучше моего письма.
Дав ему еще несколько приказаний и инструкций, сэр Вильямс в этот же вечер поторопился уехать в Бретань.
Приехав в Женэ, сэр Вильямс прикинулся разочарованным молодым влюбленным и в короткое время овладел всеми. Даже сама Эрмина относилась к нему с большим сочувствием, видя в нем жертву любви, так как Бопрео рассказал про него, что он влюблен, но что предмет его страсти не отвечает ему.
Баронесса де Кермадэк, начитавшаяся старинных рыцарских романов, находила сэра Вильямса героем и сочла своим долгом устроить его судьбу.
И эта старая барыня, охотно покидавшая действительную жизнь для мира романов и повестей, решила так:
— Так как сэр Вильямс отправился к моему соседу шевалье де Ласси, — говорила она, — то нам нужно будет снова повидаться с ним и познакомить его покороче с Эрминой. Мне более всего нравится для этого охота, встреча в лесу. — И, решив таким образом, она немедленно написала письмо к де Ласси, прося его устроить охоту.
Таким образом, сэр Вильямс торжествовал, и Бопрео приобрел себе новую союзницу в старой вдове. Эрмине предстояло теперь вести борьбу против своей родни, поощрявшей обольщение и преданной совершенно гнусному негодяю Андреа.
Покуда все это происходило в Бретани, граф Арман де Кергац, по просьбе Леона Роллана, отправился в тюрьму, где содержался Фернан Роше.
Он нашел его в самом ужасном положении.
Молодой человек был близок к помешательству.
Роше сидел на кровати, опустив голову на руки.
Несчастный прошел уже все степени расслабления и отчаяния, а теперь находился в полуидиотизме.
Де Кергац внимательно выслушал рассказ заключенного и, когда тот окончил, пристально посмотрел на Леона.
— Все это, — проговорил медленно граф, — более запутанно, чем в какой—нибудь мелодраме бульварного театра. Исчезновение Жанны, Вишни, обвинение этого молодого человека — все это, я уверен, действия одной и той же руки. Скажите, хороша ли собой ваша бывшая невеста?
— Я не знаю, — ответил Фернан, — но я люблю ее.
— Богата она?
— Нет, и даже Бопрео согласился на нашу свадьбу только при условии, чтобы я не требовал приданого, хотя имение шло к ней от матери, а де Бопрео даже и не отец ее.
— Как! — воскликнул де Кергац, вдруг осененный какой—то мыслью, — госпожа Бопрео уже второй раз замужем?
— Мне кажется, что в первый раз была просто ошибка.
Арман невольно вздрогнул: ему пришло на память то сведение, что наследница Кермаруэ вышла в Париже замуж за чиновника Министерства иностранных дел.
Имя ее?! — вскричал он.
Тереза, — ответил Фернан.
При этом имени Арман вскрикнул.
— Да, ее зовут Терезой, разве вы не знаете?
Граф де Кергац не отвечал.
— Все это, — думал он, — очень странно и совершенно согласуется с сообщенными мне сведениями. Неужели Эрмина де Бопрео дочь барона Кермора де Кермаруэ? Нужно повидаться с госпожой де Бопрео, и — кто знает? — может быть, тогда мы и найдем ключ к этой тайне.
— Граф, — проговорил Леон, следивший за всеми движениями Армана, — мне пришла в голову одна мысль.
— Я слушаю, говори.
— Если вы полагаете, что девица де Бопрео действительно наследница двенадцати миллионов и что тот или та, которые погубили Фернана, знают об этом обстоятельстве и что даже это—то наследство и было причиной их поступков, то тогда можно и даже следует предположить, что им хорошо известно, в чьих руках находятся деньги.
— Это верно, — заметил Арман.
— Но если они это знают, то, может быть, им выгодно, чтобы девица де Бопрео до известного времени не знала ничего?
— Это действительно может быть.
— Таким образом, Эрмина Бопрео, владея 600 000
ливров годового дохода, очень может захотеть выйти
замуж только по своему выбору, а следовательно, если
она узнает о своем новом положении…
— Все это верно и логично — но к чему же было похищать Вишню и Жанну?
— Ну, это—то, — ответил работник, — очень нетрудно понять: Жанна и Вишня знают Фернана, а Фернан, в свою очередь, знаком с Бопрео, следовательно, все это и составляет цепь, в которой необходимо оборвать звенья.
Арман невольно вздрогнул.
— И, — добавил Леон, — вы знаете Жанну и Вишню.
Де Кергац, наконец, отгадал.
— Да, — прошептал он, — ты прав. Но эта истина еще темнее прежних сомнений.
— Что сделалось с Вишней? — думал честный Роллан.
— Жанна… моя Жанна, — прошептал Арман.
И при этом с его губ сорвалось гнусное, но роковое имя Андреа!
Затем граф послал Бастиана и Леона — первого к сэру Вильямсу, а второго к госпоже Бопрео.
Через четверть часа после этого оба вернулись и сообщили, что ни Бопрео, ни сэра Вильямса нет в Париже и никто не знает, куда они уехали.
— Все это совпадает и сцепляется между собою, — пробормотал он, — это рука Андреа; теперь я готов поклясться в этом.
В это время камердинер графа приотворил несколько дверь и доложил Арману, что его желает видеть какая—то дама.
Де Кергац вздрогнул.
— Ее имя? — спросил он живо.
— Его сиятельство не знает этой особы.
— Впустите.
