гарнизон, начальником его назначили родосца Ликомеда и поставили единоличным властителем города Диогена, одного из изгнанников. Истребовали они от митиленцев и деньги: частью их отнимали силой от имущих, а частью взяли из городской казны».
Известнейший историк эллинизма Иоганн Дройзен вообще полагал, что Мемнон, пожертвовав (надо полагать, в силу обстоятельств и неповоротливости персидской военной машины) западным и половиной южного побережья Малой Азии, поступил умно и расчетливо, «…чтобы тем временем овладеть господством над морем и островами и прервать таким образом связь Александра с Македонией». Далее родосец, как было уже сказано, надеялся перенести войну собственно в Грецию и Македонию, в надежде соединиться с многочисленными врагами Александра, которых у него там было предостаточно; возможно, вместе с тем он надеялся выморить и растоптать маленькое македонское войско, лишенное подвоза свежих сил и т. д., в безбрежных просторах Персидской империи, да еще если приплюсовать к этому лелеемый им план «скифской войны»… Но история не терпит сослагательного наклонения. Смерть Мемнона означала крушение Персидского царства.
По свидетельству Плутарха, которое мы находим в его «Сравнительных жизнеописаниях», Александр сам рассматривал Мемнона как своего главного и талантливого противника: «Подчинив Пафлагонию и Каппадокию, Александр узнал о смерти Мемнона, от которого, более чем от любого из полководцев Дария в приморских областях, можно было ждать бесчисленных хлопот и затруднений. Это известие еще больше укрепило Александра в его намерении совершить поход в глубь страны».
С плененной вдовой Мемнона персиянкой Барсиной Македонский обошелся «по праву победителя». Теперь ей хоть и было 30 лет, она считалась еще красивой женщиной. Он довольно долго держал ее при себе как наложницу, так что через 6 лет, в 327 г. до н. э., Барсина родила ему сына, названного Гераклом. Можно предположить, что еще мальчиком Александр обратил на нее внимание во время ее десятилетнего пребывания при македонском дворе вместе с Артавазом и Мемноном. Впоследствии, когда Александр женился на Роксане, Барсина с сыном уехали жить в Пергам. Их судьба после смерти Александра была предсказуема, хотя гибель настигла их не сразу. Кассандр, сын полководца Александра Антипатра, вступив в борьбу за наследство Македонского, истребил всю семью Македонского – мать Олимпиаду (317 г. до н. э.), вдову бактриянку Роксану и родившегося после смерти Александра сына, тоже Александра (311–310 гг. до н. э.). После этого настала очередь Геракла и Барсины, которые были удавлены полководцем Александра Македонского Полисперхоном по наущению того же Кассандра в 309 г. до н. э., хотя восемнадцатилетний Геракл служил у Полисперхона в войске и последний даже номинально поставил его во главе своего войска, намереваясь идти войной на Македонию (последней из родственников Александра Македонского в 308 г. до н. э. была умерщвлена Антигоном Одноглазым пожилая сестра Клеопатра, которую по политическим расчетам хотел высватать властитель Египта Птолемей). Дочь Барсины и Ментора, племянница Мемнона, вышла замуж за Неарха – флотоводца Александра Македонского. Племянник Мемнона, Фимонда, сын Ментора, промелькнул на скрижалях истории между смертью дяди и битвой при Иссе (333 г. до н. э.), в которой он командовал 30 000 наемниками персидского царя; Александр тогда разбил Дария, и греческие наемники последнего частью пали, частью разбрелись; Фимонда был в числе тех нескольких тысяч, что через Кипр бежали в Египет, где через какое-то время были перебиты возмущенными их насилиями египтянами.
На этом наш рассказ о выдающемся противнике Александра Македонского закончен, оставляя подспудно беспокойную мысль о том, что родосец Мемнон, не помешай ему персы при Гранике, пожалуй, мог бы изменить всю историю, потому что ума не приложить, что было бы с античным, средневековым и, следовательно, современным миром, не будь всемирной Александровой монархии, породившей явление и эпоху эллинизма. Что же касается самих родосцев, то они в целом поддержали Александра Македонского (Плутарх пишет, что царь всегда надевал перед боем плащ – «это одеяние работы Геликона Старшего Александру подарили в знак уважения жители города Родоса») и помогли ему захватить финикийский город Тир, однако после его смерти немедленно выгнали поставленный им гарнизон.
Смерть Македонского стала точкой отсчета новой эпохи античной истории – эллинизма, то есть распространения греческого влияния на захваченные греко-македонянами азиатские и африканские земли. Одной из самых громких осад этой новой эпохи стала осада Родоса Деметрием Полиоркетом.
Во время междоусобных войн эллинистических царей за огромное наследие Македонского Родос старался придерживаться нейтралитета, оказывая небольшие и неофициальные услуги диадохам (полководцам – наследникам державы Александра Македонского) – например, строил флот для Антигона Одноглазого, оказывал ему помощь при саде финикийского Тира и против Кассандра в Греции, помогал торговать македонскому властителю Египта Птолемею – как мы помним, египетскому направлению родосской политики было к тому времени уже много веков. И вот враждовавший с Птолемеем царь Антигон Одноглазый, решивший, что родосцы уже недалеки от военного союза с египтянами, которым он только что проиграл военную кампанию, послал на взятие Родоса своего сына Деметрия Полиоркета, одного из самых талантливых полководцев своего времени, и в 305–304 гг. до н. э. он почти год осаждал Родос. Павсаний отмечает, что он надеялся, «…если ему удастся завладеть островом, воспользоваться им как опорным пунктом против Египта. Но и сами родосцы проявили много смелости и находчивости против осаждающих их, да и Птолемей оказал им помощь в этой войне всеми находившимися в его распоряжении силами… [Птолемея], сына Лага, называют Сотером (Спасителем), так как это имя ему дали родосцы».
Войско Деметрия состояло из 41 000 человек (включая отборных критских лучников и пиратов, от которых родосцы периодически «зачищали» море и которые теперь хотели им отомстить), которых он переправил на остров на 370 больших кораблях (а так у него было еще более 1000 мелких), очевидно, из ликийской Патары, предварительно заняв ее и оборудовав как свою базу для операции против родосцев. Воздвигнув затем лагерь недалеко от города Родоса, он первым делом приступил к захвату гавани, направив туда переоборудованные грузовые суда, защищенные от таранов буями с шипами, и на этих судах он разместил метательные орудия и четырехэтажные осадные башни, в сопровождении более легких кораблей. Поначалу нападавшим содействовал успех: они обрушили часть крепостной стены, закрепились на захваченном участке дамбы и сожгли часть блокированного родосского флота, однако осажденные вывели из строя три осадных чудища Деметрия (при этом попал в плен храбрый родосский наварх Эксекест). В ответ неутомимый Градобратель послал в гавань некое сооружение, которое современный историк фортификации К. Носов характеризует как плавучую батарею, по размерам втрое – в высоту и в ширину – превышающую предыдущие плавучие осадные сооружения, однако ее уничтожил шторм, во время которого родосцы выбили врагов с дамбы и вернули гавань под свой
