— Мои обязанности как алькальда порта все равно требуют его посетить, — сообщил несколько обескураженный дон Себастьян.
— Замечательно! Тогда прошу — в нашей лодке есть место еще для одного.
Люди герцога вновь спихнули лодку на воду и перебрались в нее. С некоторой опаской комендант последовал их примеру. Плоское днище неприятно пружинило под ногами, и, кроме того, посудина колыхалась, как живая.
— Садитесь сюда, — показал Романцефф на поперечную доску из какого-то непонятного материала оранжевого цвета. После чего на каком-то незнакомом языке сказал несколько слов своим спутникам, а сам устроился на корме, около зеленого механизма, укрепленного на внешней стороне лодки и наполовину свисающего в воду.
Поначалу лодка шла на веслах и вовсе не так быстро, как ожидал дон Себастьян. Но в двадцати саженях от берега герцог дернул за какую-то веревку, механизм заурчал, и странная лодка вдруг рванулась вперед со скоростью порядка шести узлов.
— Это двигатель, — объяснил герцог, — мы их широко используем. Как он работает, я покажу вам на корабле. Да и вообще приготовьтесь увидеть множество удивительных вещей.
~~~
Я, честно говоря, не ожидал, что дон так легко согласится посетить наш корабль в одиночестве. И вряд ли дело тут только в интересе к надувной лодке. Скорее всего, тому имелись какие-то более весомые причины. А во все времена они, как правило, так или иначе связаны с деньгами. Будем иметь это в виду, а пока надо убедить визитера, что я хотя бы приблизительно тот, за кого себя выдаю.
Гость тем временем с интересом оглядывался. Надо думать, при ближайшем рассмотрении мой корабль значительно отличался от посудин этого времени. Но пора, пожалуй, приступать к светской беседе. Или к разводу, если применить несколько менее возвышенную терминологию.
— Прошу в мою каюту, там уже накрыт стол, — предложил я. — Заранее извиняюсь за некоторую тесноту: на корабле такого размера просто нет места для приличных помещений. Но, надеюсь, меню обеда окажется достойным вашего внимания и как-то компенсирует неудобства.
Меню действительно было выдающимся — правда, только по тем временам. На первое предлагалась растворимая лапша системы «доширак», причем еще в упаковке. На второе — консервные банки с бычками в томате, рижскими шпротами и красной икрой. Кроме консервов, стол украшало пластиковое блюдо с малосольными огурчиками. На третье имелись пакетики с какой-то шипучей дрянью. Помните — «только добавь воды»? Она тоже стояла на столе в виде пятилитровой пластиковой бутыли «Шишкин лес». Завершали композицию электрочайник и графин самогона моего личного производства. Вместо столовых приборов лежали два дешевых ножа с ложкой, вилкой, двумя открывалками и небольшим лезвием. Такой китайчатины у меня было много, и предназначалась она для подарков.
— По старинному австралийскому обычаю первым делом надо выпить за встречу. — С этими словами я разлил самогон по пластиковым стаканчикам. — Закусывать положено огурцом. Ну, будем здоровы!
Дон употребил стакан залпом и даже не поморщился. Ничего тут они пьют, привыкли небось к рому, а ведь по сравнению с моим продуктом это такая гадость! Закусив, мой гость начал с некоторым недоумением осматривать сложенные ножи. Я показал ему, как выдвигать предметы, сам открыл консервы, залил в чайник воды и включил его. Почему-то алькальда очень поразила засветившаяся синим кнопка.
— Сейчас вскипит, — пояснил я. — А пока давайте под икру выпьем еще по чуть-чуть.
Есть мне совершенно не хотелось, потому как перед визитом на берег я слопал полукилограммовую банку жирной свиной тушенки. Теперь я мог безбоязненно выпить хоть литр, однако смотреть на шпроты, а уж тем более на доширак, получалось, только преодолевая отвращение. Но все же я залил растворимую лапшу кипятком и объявил, что национальный австралийский суп через пять минут будет готов к употреблению.
Понятное дело, целью обеда вовсе не было поразить гостя изысканностью вкуса предложенных блюд. Требовалось всего лишь быстро продемонстрировать такое количество диковин, после которого у него исчезнут сомнения хотя бы в том, что мы действительно прибыли из какой-то неизвестной, но высокоразвитой страны. И это, судя по виду алькальда, вполне удалось, так что можно было переходить ко второму этапу.
Я разложил на столе карту. Очень точную в той части, которая уже была известна испанцам, и с небольшими отступлениями от действительности в южном направлении. В частности, вместо Австралии там было нарисовано два маленьких острова в тех местах, куда уже точно заплывали корабли европейцев. Тасмания, правда, имелась на своем месте и без искажений. Ну а Антарктида получилась самую малость преувеличенной, и поперек нее шла крупная надпись «Австралийская Империя». Все названия были выполнены русскими буквами.
— Вот здесь находится наша страна, — показал я. — Предваряя ваш вопрос, могу сказать, что она позиционирует себя как христианскую, но и другие веры не преследуются. Веками Австралия придерживалась политики изоляционизма, но недавно, с восшествием на престол его императорского величества Ильи Первого, было принято решение о постепенной ее отмене. В частности, мы уже начали колонизацию вот этого района. — Я обвел пальцем огрызки настоящей Австралии и Тасманию. — Мне же его величество поручил предпринять все необходимые шаги для установления дипломатических, а то и союзнических отношений с теми цивилизованными странами, которые этого пожелают.
С этими словами я достал монету, но не рубль или десятку, а стольник. Две таких шайбы я отчеканил из алюминия, и они представляли собой просто червонец, только с лишним нулем и словом «сто» вместо «десять».
— Вот наш император, его величество Илья Первый, — пояснил я, поворачивая монету портретом к гостю.
— Какой интересный металл, — заметил дон Себастьян и взял алюминиевый кругляш в руки. — Неужели эта монета внутри пустая?
— Нет, она просто сделана из алюминия. У нас он ценится много дороже золота. Да вот, смотрите.
Я выложил на стол золотой червонец.
— Видите? По объему монеты одинаковые, алюминиевая в семь раз легче, но стоит в десять раз дороже.
— Однако сколь высоко у вас качество чеканки!
— Не только ее, дорогой дон Себастьян. У нас все делается исключительно на высшем уровне. Более того, наша промышленность работает под девизом, высочайше утвержденным еще Леонидом Звездоносцем. Он звучит так: «Австралийское — значит отличное»!
— А почему ваш действующий монарх имеет всего одно имя? — поинтересовался алькальд, не выпуская червонца из рук.
