— Простите, ваше величество, просто вы чудесно выглядите.
Улыбка Елизаветы стала чуть шире, но ненамного, ибо за последнее время она потеряла несколько зубов, о чем Уолсингем был осведомлен.
— Вы это говорите мне каждый день, не правда ли, Кейт?
Старая гувернантка молча кивнула.
— Что у вас, сэр Фрэнсис?
— Мне надо обсудить с вами кое-какие дела, ваше величество. Простите, что я врываюсь без доклада.
— Да уж я привыкла к этому. Уильям Сесил ведет себя точно так же.
— Да, ваше величество. — Уолсингем был, разумеется, в курсе, что его повелительница позволяет себе и с другими государственными мужами стиль общения, который при ее королевском статусе скорее можно было бы назвать непринужденным. — Я хотел показать вам некоторые подготовленные мною документы, а кроме того, одну книгу, которая, несомненно, достойна вашего внимания.
— Книгу?
— Да, ваше величество, произведение в некотором роде весьма актуальное, если правильно его прочитать.
— Хорошо. — Елизавета встала и проследовала к изящному письменному столику. — Кейт, будь добра, передай камеристке, чтобы она подготовила мне на вечер малиновое платье с жемчужной отделкой. И возьми с собой девушек.
Когда все вышли, Елизавета с доверительной улыбкой произнесла:
— Вы заинтриговали меня, Фрэнсис.
Уолсингема охватило теплое чувство, как всякий раз, когда королева обращалась к нему по имени. К сожалению, она это делала лишь тогда, когда они оставались наедине.
— Ваше величество, я хотел бы попросить вас заглянуть в эти документы. Вы сами убедитесь, что средства, которыми располагает тайная служба, уже сейчас, к середине года, почти исчерпаны. И это притом, что я частично пополнял их из собственного кошелька.
Елизавета пробежала глазами бумаги:
— И теперь вы ожидаете того же от меня. Я должна профинансировать ваш шпионский аппарат из своей личной шкатулки.
Уолсингем тактично промолчал, но было ясно, что именно этого он и добивался.
— Присядьте, Фрэнсис. — Королева нахмурила лоб. — Ваша тайная служба — бездонная бочка.
— Зато очень полезная, если не сказать незаменимая. Вспомните, сколько необходимой информации разузнали для вас мои люди.
— Вы хотите сказать, для Англии.
С языка Уолсингема едва не сорвалось: «Вы и есть Англия, ваше величество!» Но он подавил в себе это желание. Елизавета тонко чувствовала грубую лесть.
— Знаю, Фрэнсис, знаю. Давайте обсудим все спокойно. Ради Англии вы заставляете людей шпионить, подкупать, обманывать, иногда даже пытать. Детали меня не интересуют. Если бы только ваш аппарат не стоил таких немыслимых денег!
Уолсингем все еще хранил молчание. Он мог бы возразить, что одно лишь ежегодное празднование восхождения на трон королевы пожирало суммы, во много раз превосходящие его затраты, но такое замечание было бы неуместным. Если ему не изменяет память, в прошлый раз были съедены около пятисот быков, три тысячи овец, пятьсот ягнят, двести свиней и пятнадцать тысяч кур, не говоря уже о дичи. А потом еще рождественские праздники, и надо было накормить двор, состоявший не менее чем из полутора тысяч голодных глоток… Да, те торжества были настоящим расточительством, противоречащим обычной экономности Елизаветы. Шутка ли дело, экзотический напиток какао, который жаловали в некоторых лондонских домах, был для ее величества слишком дорогим удовольствием. Она отдавала предпочтение пиву, сдобренному специями, и маринованной селедке, причем с самого утра. Но сэр Фрэнсис за это и любил свою повелительницу.
— Я поддержу ваш шпионский аппарат, скажем, восьмьюстами фунтами. Больше я вам сейчас дать не могу.
У Уолсингема отлегло от сердца:
— Благодарю вас, ваше величество!
— Надеюсь, Сесил не оторвет мне за это голову. В последнее время он мне все уши прожужжал о том, что мы должны увеличить наш флот и на это надо бросить все до последнего пенни. Война с Испанией неизбежна. Вы тоже так считаете, Фрэнсис?
Прежде чем ответить, Уолсингем тщательно взвесил каждое слово:
— Поскольку ваше величество не желает вступать в брак с герцогом Алансонским, тем самым исключая альянс с Францией, то у Англии по-прежнему нет союзников. Тем паче что вы отказываете и Филиппу Испанскому, что я, позвольте добавить, исключительно приветствую.
Елизавета засмеялась, забыв на миг об отсутствующих зубах.
— Все же вы протестант до мозга костей! Филипп Испанский желает жениться на мне только из политических соображений. Как будто его империя и так недостаточно велика! И, конечно, он не успокоится, пока Англия вновь не станет католической. Кроме того, я его терпеть не могу. Глаза у него холодные, бесчувственные. Мрачный, скрытный, рассудочный и к тому же мстительный человек. Но самая ужасная его черта — это рьяная, фанатическая набожность, которую он хочет насадить по всему миру. Нет, Филипп — последний из претендентов, за кого я вышла бы замуж. К тому же мой народ так же недолюбливает его, как и я.
— Возвращаясь к вашему вопросу, ваше величество: думаю, нам действительно надо вооружаться. У Филиппа руки, как щупальца у спрута, что отразилось на судьбе Португалии. Уверен, что рано или поздно он с бесчисленной армадой пересечет залив и захочет захватить Англию.
— Дай Бог, чтобы этого никогда не случилось! — Елизавета сдвинула в сторону документы. — Вы сказали, что принесли с собой еще и книгу? С актуальным содержанием?
— Именно так, ваше величество. — Уолсингем вынул из папки с бумагами книгу и положил ее перед королевой.
— «De causis pestis», — вслух прочитала название Елизавета. — И что это значит?
— Это книга о причинах возникновения чумы.
— Я умею читать по-латыни.
— Простите, ваше величество. Автор трактата — Витус из Камподиоса, тот самый молодой человек, который считает себя внучатым племянником покойного лорда Коллинкорта. Он появился в Англии три года назад, и старый лорд сразу признал его.
— Да, припоминаю. Там, кажется, была какая-то запутанная история с подкидышем, которого подменили?
— Совершенно справедливо. Я вам рассказывал об этом. Подоплека тех событий в том, что леди Джейн, бывшая, несомненно, настоящей Коллинкорт, anno 1555 забеременела от некоего мужчины, имя которого она наотрез отказывалась назвать. В семье произошел страшный скандал. В конце концов, старому лорду удалось убедить Джейн в том, что ей лучше всего поехать в Новую Испанию и подыскать там достойного мужа. Таким образом он надеялся скрыть позор. Молодая женщина родила прямо на судне «Тандебёрд». Однако в испанском портовом городе Виго, куда причалил «Тандебёрд», поврежденный во время шторма, она, взяв ребенка, сошла на берег и исчезла в неизвестном направлении. Это случилось в конце зимы anno 1556, и долгое время никто не знал, что стало с леди Джейн и ее ребенком. И только двадцать лет спустя, anno 1576, в Гринвейлском замке появился молодой человек по имени Витус и предъявил старому лорду камчатый платок с гербом Коллинкортов. Он рассказал, что это тот самый платок, в котором его нашли младенцем у ворот монастыря Камподиос.
