На освещенной луной веранде опьяневшие бандиты расположились на диванах и креслах и спали мертвецким сном. Но Макара и его четырех лейтенантов не было видно.
Вернувшись с одной из разведок, она заметила, что Хилькресту значительно лучше, но зато Мун начал впадать в бессознательное состояние.
— Как вы себя чувствуете? — озабоченно спросила она.
— Хорошо.
Мун встряхнулся. Кто-то кричал им снизу.
— Алло! Кто там наверху?
Это был голос Макара. Мун встал, держа револьвер в руке.
— Дайте мне пристрелить этого зверя.
— Нет, нет. Надо молчать. Они могут подумать, что здесь никого нет.
Однако подозрения Макара не исчезли.
— Я знаю, что вы там, — заревел он. — Сойдите вниз и скажите, где вы спрятали жемчуг, и тогда мы вас не тронем.
Ответа не было.
— Эй, ребята, попробуйте-ка открыть дверь.
— Она заперта, — сказал Гунсбург.
— Взломайте ее.
Бандиты навалились на дверь, и она открылась. Трое в библиотеке прислушались.
— Тут лестница, Билли.
— Да, но она идет через запертый люк.
— Попробуй открыть его.
— Не могу. Я думаю, что они там. Скажи генералу.
Макара теперь ничуть не сомневался больше в местопребывании осажденных!
— Эй, вы! Выходите, и мы вас отпустим. Даю вам гарантию. В противном случае мы расправимся с вами.
Мун не мог больше сдерживать себя. Он выстрелил в направлении голоса. Раздался рев ярости и боли.
— Вы попали в разбойника, — радостно произнес Хилькрест. — Дайте и мне попробовать. Когда-то я хорошо стрелял из револьвера.
Но Мун выругался.
— Пусто, — сказал он, бросая револьвер. — У меня нет больше патронов.
— Плохо.
— Да… Почему Джонса еще нет?
Он увидел, что Фелиция в пятый раз поднимается наверх для разведки. Взгляд его был полон отчаяния. Вдруг он принял какое-то решение и с заметным усилием поднялся по витой лестнице наверх.
Мун и Фелиция зорко вглядывались в серебристую даль лагуны. Мун был обнажен до пояса, и видно было, как кровь просачивалась через повязку. Фелиция была бледна, а в глазах у нее был лихорадочный блеск.
— Вам не надо было приходить сюда, — упрекнула она его. Затем она добавила: — Я уверена, что вы что-то скрываете от меня, Джек Мун. Вы ранены серьезнее, чем делаете вид.
— Нет, это не важно. Я хотел вам сказать нечто другое, что скрывал от вас.
Она удивленно глядела на него. Он устремил свой взгляд вдаль и задумался.
— Я хотел вам рассказать. Возможно, что мне больше никогда не удастся этого сделать.
Она была обеспокоена его тоном.
— Мне часто хотелось рассказать вам, но… Вы помните сцену у креста на большой дороге в Бретани? Вы помните слепую старуху и мужчину, который расплакался?
Наступило молчание. Она, казалось, о чем-то думала и не сводила с него глаз.
— Помню…
— Я — тот мужчина.
— Вы? Вы — ее сын?
— Да. Я не мог объяснить причины моего исчезновения. Это было трудно.
— Я должна была догадаться, — воскликнула она. — Теперь я начинаю все вспоминать. Я вижу, что недаром ваше лицо заставляло меня задумываться. Ах, почему вы не сказали об этом раньше?
— Что же, я и рассказал вам в конце концов. Вот почему я всегда благодарен и предан вам.
— Погодите… Дайте мне прийти в себя.
— Вы помогли моей матери, — продолжал он слабым голосом.
— Я любила ее.
— Бедная мать. Она так много страдала!
— Она умерла спокойно.
— Благодаря вам.
— Пожалуйста, не думайте об этом. Я… я хочу задать вам вопрос. Как ваше настоящее имя? Вы мне однажды сказали, но я не уверена, что запомнила. Кажется, Дилэйн?
— Джером Дилэйн…
— Так-с… А вы не сын некоего Десмонда Дилэйна?
— Да.
— Он был компаньоном Стиллуэлла Аустина?
Мун изумился.
— Да, — невнятно ответил он.
— Вы не знаете, что Аустин оставил вам огромное наследство? Целый миллион. Адвокаты искали вас по всему свету и, наверное, до сих пор продолжают искать. Если бы вас не нашли в течение десяти лет, деньги должны были быть истрачены на благотворительные цели.
— Миллион?
— Да, целый миллион. Вы богатый человек, Джек Мун. Он считал, что дурно поступил по отношению к вашему отцу, а потому решил искупить свою вину перед его сыном. Он был очень богат. Остальную часть своего богатства он пожертвовал на благотворительность. У него была единственная дочь, но они поссорились, и она оставила его. Он завещал ей один доллар.
Мун, казалось, был ошеломлен. Он с трудом пробормотал:
— Откуда вы все это знаете?
Она рассмеялась.
— Да ведь это семейная история. Стиллуэлл Аустин был моим отцом.
Глубокая, гробовая тишина…
Мун странно смотрел на нее. В его глазах появилось выражение ужаса. Он прерывисто дышал. Казалось, что что-то сдавило ему горло. Она поразилась происшедшей в нем перемене.
— Что такое? — воскликнула она. -Почему вы так смотрите на меня? Вы не можете говорить?
Наконец раздался его слабый невнятный голос.
— Аустин — ваш отец?
— Да. Я же вам сказала. Не глядите на меня так, как будто я проклята. Я знаю, что он не был ангелом. Я знаю, что он причинил вам много горя, но он старался искупить свою вину. Я ничего не могу сказать дурного о нем. В конце концов ведь он был моим отцом и сейчас в могиле.
Мун не отрывал от нее глаз. Его губы дрожали, и он, как во сне, повторял:
— Ваш отец!
Она резко заговорила:
— Неужели вы не можете понять? Да, мой отец. Я его не выбирала. Я не была ответственна за все его деяния. В сущности говоря, я даже перестала с ним встречаться.
Но Мун, казалось, ничего не слышал. Он глядел в пространство, как будто ему представилось видение. Его глаза были бессмысленны и широко открыты, зубы стучали, как в сильнейшей лихорадке. Он прислонился к стене. Затем, весь задрожав, он закрыл руками глаза, как будто хотел что-то отогнать от себя.
Фелиция заволновалась. Она подошла к нему и взяла его за руку.
— В чем дело? Скажите мне, пожалуйста. Вы серьезно ранены и чувствуете боль?
— Да, — застонал он, — я болен, болен.
Он трясся и сгорбился. Она испугалась, что он упадет в обморок.
— Идите вниз и прилягте, — попросила она его. — Вам станет легче.
Нежно отняла она его руки от лица.
— О, пожалуйста, не смотрите так ужасно. Я вполне сочувствую вам. Поверьте мне…
Он машинально спустился в библиотеку, а она с отчаянием в душе вернулась к наблюдательному посту у окна.
